| //prakultura.ru | Первая страница | Карта сайта |
| Религиозно-культурные истоки европейского христианства / |
Катакомбы, в качестве подземных кладбищ и мест обитания, известны археологам в Малой и Средней Азии, в других азиатских ареалах, в Египте (5-е тысячелетие до н. э. — халафская культура), в Сицилии, в южно-русских степях, в Карпатской Руси, — так что римские катакомбы, как древние подземные сооружения, не являются чем-то уникальным. Особенный интерес для нас они представляют в силу того, что в течение по меньшей мере пяти веков они служили посмертным приютом и священными обителями для христиан, не только в эпоху гонений, но и двести лет спустя.
Написано о катакомбах тьма-тьмущая, и об их происхождении и назначении высказаны разные мнения. Большинство их приписывает жившим тогда людям практические мотивы, попросту говоря «здравый смысл», которым они якобы исключительно руководствовались. Это всегдашняя отмычка под рукой историка, и она предопределяет отбор и интерпретацию фактов.
Одни считают, что катакомбы были по преимуществу потаенным убежищем, где христиане прятались от преследований, но с ними не все согласны, указывая на то, что о катакомбах властям было известно, в частности потому, что соблюдались законы о собственности на землю, а следовательно, и на то, что под нею; преследователи могли допросить с пристрастием самих собственников или же рабов-могильщиков. Кто-то считает, что христиане воспользовались готовым подземельем, где раньше добывали глину, воспользовались чтобы без помех хоронить там единоверцев, причем в намерении последних не было чего-то необычного, поскольку подземные усыпальницы, колумбарии и костницы существовали до христиан. Катакомбы, какими мы их знаем, в сущности, сложные сооружения с разветвленными ходами сообщения, вентиляцией, помещениями с разными функциями, — так что это было не только кладбище, и создавались катакомбы многими десятилетиями, возможно веками, что свидетельствует об их особенном предназначении и значении для первохристиан.
Некоторые полагают, что катакомбы были полностью забыты после того, как в 6 веке оттуда были вынесены и помещены в церквах священные реликвии, однако это не совсем так: катакомбы продолжали пользоваться сакральным почетом и значительно позже... Впрочем, остановимся. Ввязываться в эти сугубо научные дискуссии не хотелось бы, хотя бы потому, что ученая братия обычно игнорирует собственно духовно-религиозный аспект, а без этого говорить не о чем.
Не отвергая чисто практических соображений, которые приходилось учитывать людям той эпохи, не меньшее, а скорее более важное значение при создании и освоении катакомб, на наш взгляд, имели пракультурно-мифологические мотивы, всегда присутствующие в религиозности.
Речь пойдет о следующих мотивах: во-первых, это нерасторжимая, но часто неявная, даже таинственная привязанность людей к земле и ее сакрализация; во-вторых, это пракультурно заданное и содержащееся в большинстве религий и культур стремление сообщества отделиться от того, что для него чуждо и неприемлемо; в-третьих, это уверенное ожидание скорого всесветного конца. И чрезвычайно важно, что указанные мотивы оказались тесно переплетенными, в результате чего в течение по меньшей мере двух третей первого тысячелетия катакомбы стали для христиан священным уделом, пока новые культурные смыслы, политические события и развитие христианства как религии не предали забвению прежнюю святыню. Рассмотрим все это подробнее.
До сей поры любой народ крепко держится за землю, доставшуюся ему по воле исторических судеб, благодаря жертвенным подвигам и пролитой крови, многовековому труду. Однако дело не только в национальной памяти о прошлом и государственной обязанности защищать свою страну. Может быть самая действенная причина заключается в отождествлении с той духовной субстанцией, которая присуща земле, со всем, что на ней произрастает, живет на ней и погребено в ней. Древние римляне называли этих духов пенатами, манами и ларами, богинями Теллус и Веста. Подлинный патриотизм питается не лозунгами, а духами земли. Христианская Церковь освящает земли под храмами, вблизи них, сами храмы, фактически чтобы преградить доступ дурным духам. Землю неизменно считали первоматерью, всесветной кормилицей — это верование, открытое или прикорнувшее в пракультурном подполье, не боялось ни опровержений, ни конкуренции любых других мифологем и религий. Земля — это опора всего существующего. Она в центре мироздания, космоса — древнейшее убеждение, перешедшее чуть ли не в церковный догмат. Но и всякая родная земля тоже в центре мира — древнейшее убеждение, и ныне дремлющее в сусеках народной памяти, рациональному уму кажущееся нелепым.
Согласно летописцу, равноапостольный князь Владимир отверг для киевлян иудейскую веру потому, что евреи были изгнаны со своей земли. Народ без земного удела — это не народ, в подозрительное скопище, наверняка вынашивающее какие-то козни. Первые христиане, среди которых было изрядно евреев, в том числе иудео-христиан, не избегли той же печати недоброжелательства, презрения и недоверия, которая издревле стояла на евреях, рассеянных в диаспоре. Вместе с тем, даже после 70-го года, то есть после погрома Иерусалима и опустошения Палестины, евреи считали, что у них есть своя земля, куда они рано или поздно вернутся, поскольку она завещана им Богом. Однако христиане не из евреев не разделяли этой уверенности.
Чем многочисленнее становились разбросанные по Империи христианские общины, пополнявшиеся за счет рабов, переселенцев, а потом и местного населения, тем настоятельнее их увлекала мечта о признанном собственном общем пристанище. Причем, именно там, где они селились и где у некоторых издавна жили предки. Что бы им ни говорили проповедники об их взыскуемом отечестве — на небесах, они никак не могли запросто отказаться от мифологических представлений и убеждений о сакральности земли, прежде всего своей земли, ежели таковая обретется. Можно было отказываться приносить традиционные жертвы на алтари Юпитера, Юноны, Минервы и в честь императоров, но прозелиты новой религии вряд ли осмеливались игнорировать духов того локуса, где он жили. А потому первохристиане, пусть и не все, наверняка по-своему поминали местных духов, даже не по своей воле, а по спонтанному наитию: память нередко оказывается крепче воли. Короче говоря, пока христиане не взяты на небо их Господом, им нужно «обустроиться» в этой жизни: в силу неискоренимого ощущения земли как священной опоры, и потому, что так они могли наилучшим образом служить общине — живым и умершим во Христе — и поменьше якшаться с нечестивцами. Добиться этого было нелегко. Препятствием к общинному образу жизни являлось и то, что многие христиане не были вполне свободными людьми.
Так как же обрести «страну обетованную»? Чаще всего христиане довольствовались молитвенными домами, окраинными кладбищами и сближенным заселением. Римские христиане нашли более удачный выход — это оставленные, по-видимому глиняные, разработки недалеко от города. Мысль о создании подземных кладбищ, как уже было отмечено, не была новой. К примеру, в пределах катакомбного комплекса Св. Каллиста * находилось фамильное кладбище Цецилиев, под которым хоронили вольноотпущенников. Наверняка было известно о языческом подземном кладбище в Сиракузах. Такого рода захоронения не выглядели чем-то сверхъестественным: глубина залегания гробниц в различных культурах предписывается в связи с ритуалом похорон и очень разнится, а иногда останки вообще не захоранивались в земле, например у древних иранцев. Евреи, да и не только они, нередко использовали в качестве могил пещеры. Не думаем чтобы кого-то сильно удивляли пещерные («печерские») лавры, где монахи не только хоронили своих братьев, но и жили в выкопанных, выдолбленных или природных гротах, кавернах, норах. Почему же не на поверхности? Конечно, тут есть момент сокрытости, прежде всего для умерших, по сути уже пребывающих в другом мире; сокрытость это и символ перехода в другой мир и вполне обоснованная необходимость отделиться от живых физически (отчасти и духовно). Похоронить — и в самом деле схоронить, запрятать. Ясно, что неосторожно оставлять свободный доступ к покойнику или выставлять его на всеобщее обозрение, во всяком случае навсегда. Есть тут, конечно, вариации: у египтян мумия иногда находилась в доме в течение года; у викингов месяцами не торопились с погребением; на Руси принято открыто держать чтимые мощи, у католиков это чаще всего искусственные фигуры, — каждый из этих случаев, будучи вроде бы отклонением, нуждается в объяснении, но сделать это непросто. Если в двух словах, то указанные отклонения являются откликом (пережитком) древнейшей эпохи, когда умерший, обычно в виде костных останков, продолжал «жить» вместе с сородичами: в углу, под очагом или порогом, рядом со спальным местом, на печи и т. д. Представлений об отделенности мира мертвых от мира живых и об их разном «способе существования» еще не было или они были слишком смутны. Неподвижность умершего не смущала, так как неподвижны и деревья, живость которых очевидна.
Вернемся, однако, к нашей теме. Сначала катакомбы прорывались под участками, которые покупались или издавна принадлежали сочувствующим или самим христианам, затем катакомбы расширялись и выходили за границы наземных участков (подземное пространство можно трактовать и как ничейное). Возможно, уже в 4 веке катакомбы стали походить на подземный город. Там были не только могилы и не только помещения для молитв и служб, но в каких-то особых случаях это было и жилищем. Последнее все же загадочно: совместное физическое существование живых и мертвых принадлежало очень далекой древности. Когда Нерон пытался скрыться от преследователей (Сенат приговорил его к смерти), ему предложили спрятаться в яме, на что он ответил: «Какова судьба — живым спуститься под землю!» Наверное, и для Одиссея и Орфея спуститься в Аид было уже не просто...
Похоронить умершего глубоко в земле, как мы заметили, вполне естественно; глубокие захоронения, особенно если это относилось к нерядовым людям, встречались чаще всего: наиболее известны могилы фараонов под пирамидами; Ибн-Фадлах описывает встретившийся ему обычай где-то на Волге, когда глубина могилы достигала высоты и объема целого дома. Но в отношении катакомб речь о другом — о жизни под землей, пусть и не постоянной. Между тем, разгадка напрашивается сама собою, коль вспомнить о печерских монахах: они жили в пещерках именно потому, что пещерки были для них могилами (некоторые даже втаскивали туда гробы, в которых спали и молились). Ибо истинный монах считал себя «умершим для мира», уже соединившимся со Христом, во всяком случае, как говорится, «одной ногой на том свете».
Монах отвергся этого мира и потому он умер для него. Но для первохристиан с неменьшей последовательностью, часто со страстью отвергавших окружавший их мир, в такой смерти для мира было даже нечто большее: в отличие от большинства последующих поколений второе пришествие Христа и конец света были для них настолько чаемыми, настолько «при дверях», что чуть не каждую ночь и наверняка при явлении знамений, они старались вовремя учуять приход Господа, чтобы достойно встретить Его, «грядущего на облацех», в окружении ангельских воинств, в громах и молниях. И когда эти ужасные знамения появлялись, христиане устремлялись в свои катакомбы, дабы всем вместе, «едиными усты» вознося песнопения и молитвы, со слезами радости приветствовать своего Господа, своего Спасителя...
А в знамениях недостатка, как, впрочем, всегда, не было; упомянем лишь Апеннинский полуостров: в 63 году — землятресение, в 65 году — чума, в 68-м — голод, в 69-м — наводнение Тибра, в 79-м — извержение Везувия; а чего стоил пожар Рима при Нероне и страшные преследования христиан, в их глазах сделавшие его Антихристом. Присовокупим сюда чехарду императоров-временщиков Гальбу, Оттона, Вителлия, в течение двух десятков лет ввергавших Рим в междоусобия и беззакония и провозглашавших правоту Нерона. Даже война в Иудее — на окраине Империи — пугающим эхом долетала до метрополии, ибо уже давно Риму не противостояли с таким фанатизмом и яростью. Разрушение Иерусалима по-разному отозвалось в христианских общинах, — но для всех них это было еще одним предзнаменованием.
Так катакомбы стали для первохристиан преддверием Небесного Иерусалима.
Одна их надписей в крипте пап в катакомбах Св. Каллиста гласит: «Gerusale civitas et ornamentum Martyrum» (Иерусалим град и украшение мучеников).
Некоторым из христиан казалось, что сподобиться вознесения смогут только те, кто ничем не запятнал себя. В присутствии в общине «запятнанных» видели опасность для всех и считали, что отступивших хоть раз от веры уже нельзя принять обратно.
По этому поводу есть надпись в одной из крипт в катакомбах Св. Каллиста (в этой крипте похоронен папа св. Евсевий (309 г.)). Там, в правой нише, помещена найденная известным археологом Джованни Баттиста Де Росси ** большая мраморная стела с высеченной на ней стихотворной эпитафией папы Дамасия, посвященной св. Евсевию, текст которой сохранился в средневековых копиях, что позволило дополнить уцелевшие на стеле фрагменты.
DAmasus episcopus fecit HERAClius vetuit labsos peccata dolere Eusebius miseros docuit sua crimina flere scinDitur iN partes pOPVLVs gliscente furore sediTio caedes BELLVM discordia lites exteMPLO pariter pVLSI ferinAte tyranni inteGRA cum rector seRVAret fOEDera pacis pertulit exillVm domino sVB IuDICe IAEtus litore trinacrio mundum vITAmQ reliQVit eusebio episcopo et MArtYRi
(Ираклий не позволял отступникам (lapsi) приносить покаяние в их грехах; Евсевий, напротив, учил, что эти несчастные должны оплакивать свои прегрешения. Народ разделился на два лагеря; это повлекло за собой мятежи, кровопролития, борения, раздоры и споры; и вот, внезапно, оба были отправлены в ссылку жестоким тираном (императором Максенцием). Папа спокойно переносил изгнание, в ожидании божественной справедливости, поскольку твердо держался принципов мира, и дни свои окончил на Сицилии).
По поводу этого текста уместно дать дополнительные пояснения.
В период понтификата папы Корнелия (251-253) шли особенно непримиримые споры по вопросу lapsi — тех христиан, которые, не имея мужества принять мученический венец, приносили жертвы идолам и подписывали официальный документ (libellum), удостоверяющий исполнение ими требуемых императорской властью культовых действий. Иногда достаточно было только подписать libellum, и этим объясняется высокое число lapsi («отступников»). В дальнейшем многие из них, каясь в своей слабости, просили допустить их обратно в лоно Церкви, однако нашлось немалое число ревнителей веры, — и среди этих последних особенно выделялся священник Новациан (принял мученическую смерть, возможно, в 258 г.), — которые утверждали, что «отступники» не заслуживают никакого прощения; папы же, напротив, считали, что те, после покаяния, могут быть снова приняты в христианскую общину.
В действительности вышло так, что Новациан и его сторонники были осуждены как еретики, в то время как к падшим, искренно раскаявшимся, проявлялось милосердие.
Этот вопрос вызвал оживленные споры и столкновения, особенно во второй половине 3 века, и эти споры возобновились во время гонений императора Диоклетиана, в начале 4 века.
Событие, о котором упоминается в эпитафии Дамасия, имеет отношение именно к этому конфликту: Ираклий, разделяющий взгляды Новациана, вызвал беспорядки, противостоя папе Евсевию, расположенному, однако, простить его, разумеется, по истечении необходимого для покаяния срока; этим воспользовался Максенций, который, питая враждебность к христианству, вынес наказание, под предлогом беспристрастного решения, как Ираклию, так и папе.
Евсевий и в самом деле был сослан на Сицилию, где вскоре и умер; тело понтифика было доставлено в Рим по распоряжению его преемника, Мильтиада, и положено в крипте, получившей его имя.
Уместно отметить, что позицию Новациана и его сторонников церковная власть сочла ересью потому, что такая позиция диктовалась не верой, а была культурной мифологемой: паршивая овца все стадо портит, один нечестивец губит все сообщество, — отчего такая нетерпимость и суровость к любому преступлению, характерная для традиционной, застойной народной ментальности. В дальнейшем церковное сознание не раз поддавалось той же мифологеме.
Итак, катакомбы, по убеждению их насельников, — своего рода «страна христиан», которая по пришествии Господа, с живыми и умершими, вознесется к своему настоящему отечеству — к Отцу Небесному, вознесется то ли первая, когда всепожирающий огонь извергнется из земных недр, то ли последняя, когда она окажется единственным безопасным островом в океане небесного огня.
Почему же катакомбы в конце концов были оставлены и забыты? Потому что христианство стало иным, уже в 5 и 6 веках оно другое, а далее и тем паче. Верность Христу превращается для многих из веры в государственное требование: имперский подданный обязан быть христианином. Когда из катакомб выносят мощи святых, дабы, как говорилось, восстановить алтари после варварского разорения, то это прежде всего указание на изменившееся отношение к катакомбам — священный дух этих подземелий вдохновляет уже далеко-далеко не всех.
Римские катакомбы перестают быть преддверием Небесного Иерусалима. Второго пришествия, разумеется, никто не отменяет, но острота его ожидания притупляется, и чем дальше, тем больше, хотя в какие-то крайне неблагоприятные моменты истории, при страшных стихийных бедствиях и при наступлении круглых дат оно заостряется снова, но это быстро проходит. Ибо многими христианами Второе пришествие уже, как бы это помягче сказать, не очень востребовано, и мысль о нем может радовать разве что жалкое меньшинство, а у большинства рождает лишь панику и страх. А меньше всего оно нужно властям, потому что власть, тем более имперская, не может согласиться с тем, что кто-то или что-то окажется сильнее ее, даже воля Божия. О нет, так никто не говорил! — но это всегда сидит в подкорке властителей.
Несколько спорно, но все же не мешает сопоставить ситуацию раннего римско-византийского средневековья с концом 15 века на Руси, когда она приблизилась к порогу царства. Весь этот век русских преследовали образы конца света. Об этом предупреждали митрополиты и епископы, к тому же самое сильное, Московское, княжество впервые за полтора века его основания раздирают распри, а из Великого Новгорода надвигаются волны еретических учений. А дата приближалась недоуменная и грозная: семь тысячелетий с момента сотворения Адама (согласно библейским выкладкам). Когда же сия дата — 1492 год — миновала и как будто ничего не случилось, недоумение дошло до такого апогея, что иные стали склоняться к полному отрицанию конца света. Вот что писал по этому поводу прп. Иосиф Волоцкий : «Даже если бы Бог возвестил нам в Священном Писании или кто-либо из святых апостолов или пророков сказал, что пройдет тысяча или две тысячи лет после Воскресения Господа нашего Иисуса Христа и тогда будет Второе пришествие, и если бы прошло то время, а Второго пришествия не было бы — и тогда недопустимо рассуждать об этом и вопрошать Творца. Ибо человеколюбивому и душелюбивому Господу Богу Вседержителю свойственно терпеть наши грехопадения и не желать нашей погибели во грехах, но всех вести к покаянию» («Просветитель», сл. 9). А незадолго перед тем великий князь Иван возводит и охорашивает новый Кремль, берет в жены византийскую принцессу, посрамляет ордынцев на Угре и подчиняет строптивых новгородцев... Подымается ли новая Империя или Царство — во главу угла ставятся надежды на долгие и славные века, и отнюдь не время трепетать конца, даже если бы о нем «Бог возвестил нам в Священном Писании»...
Итак, в набиравшейся мощи христианской Империи, греко-византийской или германо-франкской, конец света оказался «неактуальным». А Римская Церковь, не на словах, а фактически, вновь обретет свой высокий сакральный авторитет среди западно-европейских народов, начиная с 8 века, когда Пепин, а затем Карл Великий получат корону из рук папы. Правда, Рим еще не раз подвергнется нашествиям, и снова воспрянет, что же до прежнего сакрального значения катакомб, это уже, как кажется, никогда не вернется.
Для особенно любознательных приводим некоторые подробности о наиболее чтимых захоронениях святых пап *** 2-4 вв. в катакомбах Св. Каллиста.
Крипта пап 3 века — одно из наиболее почитаемых мест не только на кладбище Св. Каллиста, но и среди всех остальных подземных некрополей Рима.
В начале 3 века вся территория находилась в собственности римской христианской общины, и управление ею папа св. Зефирин (199-217) поручил своему старшему диакону, Каллисту, от которого кладбище получило свое имя.
Став папой в 217 году, Каллист вскоре пал жертвой гонений на христиан при Александре Севере (222) и был похоронен, претерпев мученичество в Трастевере ****, на кладбище на ул. Аврелия, называемом Калеподия, или Св. Каллиста на Аврелии.
Папа св. Зеферин похоронен на наземной территории кладбища.
Эта крипта была исследована в 1854 г. Джованни Баттиста Де Росси, открывшим захоронения следующих понтификов:
Остальные три надписи в Крипте пап относятся к погребениям епископов: первая, греческими буквами, такова: OVRBANOS E (Урбан епископ); вторая, тоже греческая и искаженная, запечатлела имя NOYMID (Нумидий) — епископа, по-видимому, африканского происхождения; наконец, третья надпись, единственная в крипте сделанная на латыни, сообщает: OPTATVS EPISCOPVS VESCERITANVS — REG NVMIDIAE R. PR. ID, то есть: «Оптат, епископ из Vescere, региона в Нумидии, умер в иды...» Город Vescere соответствует современному городу Biskra в Алжире. Oптат, на которого указывает надпись, мог быть, по мнению Де Росси, одним из епископов, нашедших в Риме убежище от преследований вандалов в Мавритании.
Поскольку погребальных ниш в крипте всего 17 (4 для саркофагов и 13 локул), следует предположить, что в остальных пяти тоже помещались останки — возможно, епископов, о которых не осталось никаких сведений.
В других криптах кладбища Св. Каллиста есть еще могилы понтификов: св. Гая (17 декабря 283 г. — 22 апреля 296 г.), далматинца; св. Евсевия (18 апреля 309 г. — 17 августа 309), грека; св. Мильтиада, или Мельхиада (2 июля 311 г. — 11 января 314 г.), африканца. В зоне Крипт Луцины был похоронен св. Корнелий. На кладбище Бальбины или на кладбище Базилия, в базилике, им самим возведенной, был погребен папа св. Марк (18 января 336 г. — 7 октября 336 г.), а в другой базилике на каком-то из этих двух кладбищ покоится папа св. Дамасий.
В Крипте пап Дамасий поместил эпитафию, в которой он поминает мучеников и святых, покоящихся в этом святилище и в соседних с ним помещениях.
Вот эта эпитафия, фрагменты которой были обнаружены Де Росси и им же реконструированы при помощи имеющихся копий 7 века:
HIC CONGESTA IACET QVAERIS SI TVRBA PIORVM CORPORA SANCTORUM RETINENT VENERANDA SEPVLCRA SVBLIMES ANIMAS RAPVIT SIBI REGIA CAELI HIC COMITES XYSTI PORTANT QVI EX HOSTE TROPAEA HIC NVMERVS PROCERVM SERVAT QVI ALTARIA CHRISTI HIC POSITVS LONGA VIXIT QVI IN PACE SACERDOS HIC CONFESSORES SANCTI QVOS GRAECIA MISIT HIC IVVENES PVERIQVE SENES CASTIQVE NEPOTES QVIS MAGE VIRGINEVM PLACVIT RETINERE PVDOREM HIC FATEOR DAMASVS VOLVI MEA CONDERE MEMBRA SED CINERIS TIMVI SANCTOS VEXARE PIORUM
(Знай, что здесь покоится прах множества святых; почтенные гробницы хранят их тела, в то время как души избранных сих восхищены в небесные чертоги; здесь лежат сподвижники Сикста, восторжествовавшие над своим гонителем; здесь выстроились рядами прелаты, охраняющие алтари Христовы; здесь покоится епископ, проживший долго в мире; здесь лежат святые исповедники, прибывшие из Греции; здесь собрались вместе отроки, юноши и старики со своими невинными внучками, хотевшими сохранить девичье целомудрие. И я, Дамасий, тоже, признаюсь, желал бы, чтобы здесь был положен мой прах, ежели бы не страшился оскорбить этим святые останки).
«Сподвижники Сикста» — папы Сикста Второго, — упомянутые в эпитафии, это четыре диакона — Януарий, Магн (Magn), Винсент и Стефан, вместе с понтификом претерпевшие мучения 6 августа 258 года; в тот же день были убиты диаконы Феликиссим и Агапит, погребенные в Spelunca magna («Великая пещера») соседнего кладбища Претекстата. «Прелаты, охраняющие алтари Христовы» — это, очевидно, почившие понтифики; фраза «епископ, проживший долго в мире» относится к папе, отведавшему мирного жития до начала великих гонений, развязанных императорами Диоклетианом и Галерием в конце 3-го и в первые годы 4 века, — возможно, Фабиану.
Де Росси обнаружил в крипте также два фрагмента эпитафии Дамасия, посвященной св. Сиксту Второму, текст которой сохранился в рукописях 7 века. В этом сочинении Дамасий говорит, что: «во времена, когда меч пронзал праведное чрево Матери» (tempore quo gladius secuit pia viscera matris), иначе говоря, когда Церковь была жесточайше гонима, папа Сикст Второй, застигнутый солдатами тирана (императора Валериана) в тот момент, когда он наставлял народ божественным заповедям, сам отдал себя в руки мучителей, дабы предотвратить расправу над верующими, готовыми его защищать.
* Информация, касающаяся Каллистианских катакомб, частично почерпнута из книги Sandro Carletti “Guida della Catacomba di San Callisto”. — Pontificia Commissione di Archeologia Sacra, Citta’ del Vaticano, 1981.
** Джованни Баттиста Де Росси (1822-1894) — итал. археолог и палеограф, исследователь римских катакомб, положивший начало научному изданию древних надписей. Основной труд — «Подземный христианский Рим» в 3-х томах.
*** В соответствии с древнейшей традицией важнейший титул папы — «епископ Римский». Самая ранняя известная нам надпись «папа» (PP) была обнаружена на стенах римских катакомб Св. Каллиста.
**** Трастевере — район узких средневековых улочек на западном (правом) берегу Тибра, к югу от Ватикана. Занимает восточный склон холма Яникул. В глубокой древности этим берегом Тибра владели этруски; затем здесь селились иностранцы, преимущественно сирийцы и евреи. Октавиан Август выделил его в отдельный район города, а Аврелиан включил в состав новых городских стен. Название происходит от лат. trans Tiberim, т. е. за Тибром (итал. Tevere).
| © 2000—2024 Л. Э. Ванд, А. С. Муратова |
|