Мост Св. Ангела| //prakultura.ru | Первая страница | Карта сайта |
| Религиозно-культурные истоки европейского христианства / Предания, диковины и курьезы Вечного города. Историко-культурный путеводитель / |
Район Ponte (Мост) — один из самых живописных и притягательных районов исторического центра Рима — обязан своим именем и гербом древнему мосту Elio, сооруженному около 133 г. при императоре Элии Адриане для доступа к его мавзолею.
Мост Св. Ангела
Герб района Понте
В Средние века мост запечатлел в своем новом названии память о легендарном видении папе Григорию Великому архангела Михаила. Еще одно его старинное наименование — мост Св. Петра — объясняется постоянным присутствием в этих местах паломников, стремящихся к главной святыне Рима. Их наплыв, особенно в юбилейные, дарующие отпущение грехов, годы, бывал столь мощен, что вызывал необходимость учредить «двухстороннее движение» по мосту, о чем упоминает, например, Данте в «Божественной комедии». Один из таких годов, 1450-й, ознаменовался трагическим происшествием: мул, везущий кардинала, ошалев от столпотворения, начал брыкаться, чем еще более усугубил хаос, так что часть народа, поломав парапет, попадала в реку, а другая подавила друг друга. В память почти что двухсот жертв папа велел поставить по обеим сторонам моста часовни (снесенные в XVI в.), а Леону Баттиста Альберти заказал спроектировать ограждения.
В XV-XVI вв. мосту доводилось выполнять функцию наглядного устрашения: на нем выставляли тела казненных. Отсюда родилось народное присловье: «Больше голов на парапете, чем кочанов на прилавке».
Воплошению замысла Джан Лоренцо Бернини украсить мост фигурами ангелов предшествовало, за 130 лет до этого, установление на мосту, по случаю прибытия в Рим Карла V, восьми статуй — евангелистов и ветхозаветных патриархов.
Десять ангелов, выполненные учениками Бернини, держат в руках символы Страстей Господних. Фигуры двух ангелов, созданные самим Бернини, заменены копиями, оригиналы находятся в церкви Сант’Андреа делле Фратте.
В 1892 г., в ходе работ по сооружению высоких каменных набережных Тибра, ложе реки было расширено, что повлекло за собой возведение двух дополнительных арок моста. По иронии судьбы, мост, давший название району, уже давно к нему не относится: он отошел к сформированному в конце XVI в. району Борго.
Вписанный в излучину окаймляющей его реки, район Ponte всегда был связан с ней наиважнейшими жизненными узами. В древности его территория была защищена Аврелианской стеной, в которой имелись проходы (posterule), сообщавшиеся с пристанями на реке, для поступления в город товаров. Добытчица и кормилица, река была усеяна водяными мельницами и зерновыми складами по берегам. В XIV в. эта область именовалась Мостом кожевников, владевших лавками вокруг церкви Св. Апполинария. В следующем веке, благодаря переезду Святого Престола из Латерана в Ватикан, притягивавший паломников со всего света, эта зона получила мощный импульс к развитию, что повлекло за собой активизацию частного строительства и сосредоточение в этой части города его экономической и общественной жизни.
В местности, прозванной, из-за ее контура на плане, «Гусиной лапкой» (Zampa d’Oca), которую составляют современная via Paola, via del Banco di S. Spirito, via di Panico и прилегающие к ним улицы, обосновалась с XV в. богатая и процветающая флорентийская колония, получившая, при протекции пап тосканского происхождения, юридическую автономию, собственный суд, консулат (см. via del Consolato) и приходскую церковь Св. Иоанна Флорентийцев (San Giovanni dei Fiorentini).
Большей частью это были купцы, ремесленники и банкиры, облегчавшие ведение торговых дел и уже давно наладившие экономические отношения со Святым Престолом, доверившим им управление казначейством. Они расположили свои службы, в те далекие времена выглядевшие как прилавки (banco — стол, конторка), вдоль Canale di Ponte (нынешней via del Banco di S. Spirito), откуда стала быстро развиваться эта деловая часть города (т. н. «сity»). Помимо обычных банковских операций в лавочках производился обмен валюты для многочисленных паломников, прибывавших из разных стран.
Наряду с этим, широко распространенным в квартале родом деятельности, был весьма популярен и другой — торговля так называемыми «paternoster»: четками (corona, откуда и название via Coronari), образками и прочим в таком роде — промысел, полностью исчезнувший к концу XIX века.
В это же время, в связи с прокладыванием corso Vittorio Emanuele II, старинная застройка района была основательно повреждена и изрядная его часть почти полностью изменила свое лицо.
Этот квартал простирается по обе стороны верхнего участка via Giulia, на территории между Тибром и corso Vittorio Emanuele II, вплоть до границы с районом Regola, образованной vicolo della Scimia, via delle Carceri и vicolo Cellini.
Целостность этого квартала была нарушена, с одной стороны, сооружением набережной lungotevere dei Sangallo, с другой стороны, проведением проспекта Vittorio Emanuele II, разрезавшего квартал на две части и сломавшего единую ось via dei Banchi Vecchi — via del Banco di S. Spirito, которая, начиная с XVI в., была главнейшей его артерией, величаемой «retro Banchi».
Уже в конце XV в. здесь начали селиться представители знатных аристократических фамилий, но подлинный расцвет дворцового строительства пришелся на понтификат папы Юлия II Делла Ровере, занявшегося систематизацией и благоустройством этой области по обе стороны реки и учредившего две новые улицы — via Giulia (спроектированную Браманте) и via della Lungara (прежде Settimiana). Папа, опиравшийся на союз с банкиром Агостино Киджи, разработал грандиозный план реконструкции района для удобного сообщения между разными частями города и объединения трех его центров — портового, экономического и религиозного.
Вход в церковь Cв. Лаврентия (San Lorenzo in Damaso) при палаццо Канцелярии
В эту же пору начинается сооружение престижнейших судебных и административных зданий; так появляются палаццо Camera Apostolica — Палата пап (нынешняя Cancelleria), Zecca — Монетный двор, палаццо Cancelleria Vecchia — Старая Канцелярия (ныне Сфорца-Чезарини), палаццо Tribunali (не осуществленное). Сосредоточенные в одном районе, они должны были определить главные его функции и дальнейшее развитие его инфраструктуры.
Начиная с конца XIX в. район, как уже было сказано, подвергается активным перестройкам, частично приходит в упадок; сносятся древнейшие церкви, дворцы, другие ценные строения. Несмотря на значительный урон, в целом причиненный району, ему удалось сберечь, незатронутые временем и человеческим произволом, полные очарования уголки подлинной старины, напитанной дремлющими тайнами.
Бытовало предание, что на этой площади в древнейшие времена находилось что-то вроде грота, откуда исходили серные испарения, что дало основание считать его входом в подземное царство и тем самым сакрализовать. Имеются упоминания, что в этой части Марсова поля, называемой Тарентумом, разворачивались торжественные религиозные мистерии, совершаемые в угоду хтоническим божествам у их святилищ раз в сто лет (ludi saecularеs — т. н. Тарентинские игры). Сохранилось описание подобной странной и таинственной церемонии, происходившей в эпоху Августа, в 17 г. до Р. Х., на Палатине, когда жрецы, одетые в черное, приносили в жертву животных в течение трех дней и трех ночей. Праздник завершался хором из 27 девушек и такого же числа юношей, исполнявшим перед храмом Аполлона специально созданный для этого случая Горацием юбилейный гимн «Carmen Saeculare».
До сего времени на площади, взявшей имя влиятельного семейства, осталось несколько построек XV в., принадлежавших флорентийцам, где каждый владелец когда-то имел отдельный вход. Гербы в виде лилий, отмечающие стены домов на площади, выдают происхождение ее насельников.
Пьяцца дель Оро
Кажущийся приземистым домишко XVI в. (№ 3), т. н. Casa Sangalletti, чья неказистая наружность не позволяет предположить высокий ранг у его хозяина — папского камерьера и мажордома великого герцога Тосканского, припрятал в своем внутреннем дворике саркофаг конца III века с двумя одинаковыми рельефами по бокам в виде льва, терзающего лань. Это первая из подстерегающих нас на пути встреч с точно такими же «кровожадными» композициями.
С боков строеньице обступают два здания, пожалованные папой Юлием II Флорентийской общине. Один из фасадов правого здания, т. н. Casa dei Fiorentini, с нарядным рустованным порталом и балконом, обращен на площадь, а другой (№ 19), выходящий на via dei Cimatori (Стригальщиков сукна), отмечен мраморной дощечкой, удостоверяющей владельца.
События, связанные с созданием этой церкви, составляют важнейшую главу в истории квартала и поэтому о них стоит кратко упомянуть. В 1448 г. обитающие в этой зоне флорентийцы, побуждаемые преимущественно экономическими интересами, основывают Братство Милосердия (Compagnia della Pieta’), занимавшееся обеспечением пристойного погребения умерших во время чумы (о принадлежвшей этому Братству собственности свидетельствуют стенная дощечка на углу via del Consolato и вышеупомянутая на via dei Cimatori).
В начале XVI в. Братство получает от папы Льва X Медичи разрешение на строительство своей церкви, возведение которой, прерываемое разными обстоятельствами, завершается лишь спустя два с лишним века. Церковь, посвященная св. Иоанну Крестителю, небесному патрону Флоренции, является истинной сокровищницей флорентийского искусства. Необычна иноязычная надпись «Maria is my name» на колоколе, заимствованном, как будто, у собора св. Павла в Лондоне.
В церкви упокоились и ее творцы — Карло Мадерно совместно со своим родственником Франческо Борромини (покончившим с собой, но удостоенным церковного погребения). За алтарем имеется узкий проход в крипту, к родовой усыпальнице Фальконьери. Одна из семейных могильных плит XVIII в., в первой справа от входа капелле Fantoni, скрывает прах маркиза Онофрио дель Грилло, папского придворного, поразившего Рим своей эксцентричностью и спародированного Альберто Сорди в знаменитом фильме. Потомки маркиза, кстати говоря, до сих пор живут в фамильном владении с башней, рядом с Рынком Траяна.
С левой стороны от алтаря выставлен реликварий работы Бенвенуто Челлини, содержащий частицы мощей св. Марии Магдалины, первой ступившей в гробницу Христа по Его Воскресении; он выполнен в виде серебряного «слепка» с ее ступни. Реликвия одно время хранилась в часовне сер. XV в. при входе на мост Св. Ангела и была последней пособляющей великой святыней, требующей набожной остановки перед ней паломника на его пути к могиле св. Петра.
Церковь по-своему уникальна: здесь издавна покровительствуют домашним животным, допускаемым на мессы, и чтят традицию на Пасху благословлять ягненка — прообраз пасхального Агнца.
С этим кварталом и церковью тесно сопряжена жизнь и деятельность одного из самых почитаемых римских святых, «apostolo di Roma», организатора знаменитых молитвенных собраний — ораториев, — св. Филиппо Нери.
Окрестности церкви в 30-е гг. XX в. подверглись существенной реконструкции, повлекшей за собой снос многих зданий, среди которых оказались части бывшей больницы и оратория.
Долгое время via Giulia была одной из самых великолепных улиц города, блиставшей своими пышными празднествами, дворцами, садами, домами и церквами, запечатлевшими творения лучших художников и архитекторов разных эпох.
Ближе к углу с via dei Cimatori стоит один из множества т. н. «домов Рафаэля» (№ 84-85), участок под который, по преданию, художник, живший тогда по другую сторону Тибра (см. «Район Borgo»), не замедлил приобрести на новой улице незадолго до смерти; сам дом, хотя и отмеченный его именем, сооружен позднее.
По другую сторону улицы находится знаменательное здание, бывшее в XVII в. Консулатом Тосканы и как бы визитной карточкой Флорентийского квартала, — Palazzo Medici-Clarelli (№ 79), построенное в 30-х гг. XVI в. выдающимся архитектором Антонио да Сангалло Младшим с выгодой для своей профессиональной деятельности в этом ареале, а после его смерти перешедшее к новому собственнику, велевшему увековечить свое имя, тоже имя «гражданина Флоренции» («civis Florentinus»), на архитравах окон. Скорее всего, тогда же был осуществлен помпезный декор фасада, своего рода апофеоз правящего рода Медичи, включавший богатейшие фресковые росписи, в том числе, судя по старинным гравюрам, портретные изображения Джулиано и Джованни, а также герб Джулио Медичи — папы Климента VII. От былого убранства и былой славы остался лишь скудный след — латинская надпись над порталом: «Козимо Медичи, второму герцогу Флоренции, ревнителю мира и справедливости».
Одним из наивысших достижений архитектора стал сценический эффект открывающегося в чарующей перспективе дворца прелестного внутреннего дворика, словно созданного для проведения музыкальных концертов.
На той же стороне улицы, напротив vicolo Sugarelli (фамилия парфюмера, державшего здесь в сер. XVI в. лавку, неподалеку, кстати, от мастерской Бенвенуто Челлини, флорентийца), расположено палаццо Sacchetti (№ 66), славное именами своих высокородных владельцев и работами непревзойденных мастеров. Это палаццо тоже начал строить для своей семьи Антонио да Сангалло Младший, здесь он и умер. Последующие хозяева дворца — кардиналы Ricci, банкир Т. Ceuli (Cevoli), семья флорентийских патрициев Sacchetti — приумножали его богатства и красоту, увековечивая память о себе геральдическими символами. Старинный герб папы Павла III Фарнезе на фасаде был сбит в 1799 г. революционными французами, спутавшими лилии итальянского герцогства с лилиями королевского Дома Бурбонов.
Внизу слева к стене дома пристроился некогда нарядный и игривый, а ныне совсем обнищавший ренессансный фонтанчик «Putto» (Пупса), лишившийся и воды, и водоема. Дворцовый ансамбль довершает выходящий на набережную Sangallo впечатляющий сад с лоджией, увенчанной огромной мраморной женской головой.
Палаццо Саккетти, вид с набережной
Любопытная литературная реминисценция: именно в этом дворце, переиначенном в «Palazzo Boccanera», развивается действие романа Золя «Рим», причем довольно мрачное: один из главных персонажей, князь Дарио Бокканера, умирает, случайно отведав отравленные плоды фигового дерева, предназначенные его дяде, кардиналу.
Перейдя переулок Cefalo (от фамилии домовладельцев — семьи Ceuli, а не названия рыбы — кефали), мы приблизимся к древнейшей, возведенной на руинах античного святилища, армянской церкви S. Biagio, епископа-мученика IV в., нареченной в народе Pagnotta (№ 64).
Церковь Св. Бьяджо (San Biagio)
Связано это с обычаем в день памяти святого, 3 февраля, раздавать маленькие хлебцы прихожанам, которые должны были хранить их в течение всего года и откусывать понемножку лишь в случае болезни горла. Святой действительно почитается как целитель этого рода заболеваний; в церкви хранится реликвия — частичка его горла. Совершенное им чудо запечатлено на фреске над церковным порталом: ведомый на казнь за отказ поклониться языческим богам, он повстречал по дороге женщину с ребенком, подавившимся рыбьей костью, и излечил умиравшего наложением рук и молитвой.
Сообразно с намерением папы Юлия II начинить квартал судебными ведомствами, все громадное пространство между vicolo del Cefalo, via dei Bresciani (выходцев из Брешии) и via del Gonfalone (Знамени) должен был занимать дворец Tribunali della Curia (Судов Папской Курии). Строительство, начатое Браманте, однако, так и не было завершено. Сейчас на углах с via Giulia можно видеть только части рустованного фундамента, составленного из рядов гигантских каменных блоков, выступающих внизу наподобие приступка или скамьи и прозванных поэтому «i sofa’ di via Giulia».
На via Giulia выходит церковь S. Maria del Suffragio, чья община с конца XVI в. взяла на себя благочестивый труд погребения и заупокойного поминовения безродных и неимущих покойников.
Забегая вперед, скажем, что проследовав далее по via Giulia, уже в районе Regola, рядом с Аркой Фарнезе, мы найдем еще одну знаменательную церковь, обосновавшуюся здесь с XVI в., — S. Maria dell’Orazione e Morte (Благого попечения в молитве и смерти), выполнявшую сходные функции: ее община заботилась о достойном упокоении безвестных бедняков, чьи тела были найдены в пригороде Рима или выловлены из Тибра. При церкви имелось кладбище, полностью уничтоженное при строительстве набережной в 1886 году. Слева от главного алтаря находится вход в крипту — подземное помещение, единственно уцелевшее от кладбища и представляющее собой своеобразное произведение барочного искусства, изготовленное из человеческих костей, — зрелище, впрочем, менее грандиозное и захватывающее, нежели то, что предстает взору в знаменитой крипте капуцинов на via Veneto (№ 27).
На via del Gonfalone (Знамени) отметим здание оратория сер. XVI в. (№ 32), чья история связана с одной из самых древних римских конгрегаций — образовавшимся в XIII в. Братством Папского Знамени для утверждения и защиты символа светской власти Папского государства.
Братству, пользовавшемуся огромным уважением, в XVI в. была дарована привилегия освобождать приговоренных к смерти и выкупать христиан из турецкого рабства (каковой сюжет отражен на рельефе над входом в ораторий). Расходуя на пленников изрядную часть своих средств, Братство также окормляло больных и обездоленных, наделяло приданым нуждающихся девушек и устраивало Великим постом в Колизее имевшие большую популярность у населения священные мистерии Страстей Господних, прекратившиеся в 1539 году. Члены Братства носили белые одеяния с капюшоном и белым поясом, хлыст и эмблему с бело-красным крестом на голубом фоне.
Ораторий вырос на остове странноприимной церкви Св. Лючии XII в., чьи вместилища затем использовались для захоронений. Ныне ораторий Gonfalone славится концертами Римского полифонического хора (Coro Polifonico Romano).
Возвращаясь к via Giulia по vicolo della Scimia (Scimmia — Обезьянки с вывески на остерии), мы увидим колоссальное здание Carcere — исправительной тюрьмы для малолетних преступников, построенное в 1825-27 годах. Сейчас здесь располагаются Историческая библиотека администрации пенитенциарных заведений и Музей криминологии (via del Gonfalone, № 29).
Последний, разместившийся на трех этажах, содержит массу пугающих экспонатов. В их числе личные вещи величайших злодеев, разнообразный пыточный инструментарий, включающий т. н. «Нюрнбергскую деву», предполагаемое орудие казни Беатриче Ченчи, предметы мыловаренного «производства» знаменитой преступницы послевоенного времени, использовавшей в качестве «сырья» тела друзей и знакомых, череп скончавшегося в тюрьме в 1872 г. бандита, плодотворно послуживший объектом исследований Чезаре Ломброзо, «спецодежда» одиозного Мастера Титта, исполнявшего обязанности палача Папского государства вплоть до 1864 г. (см. о нем «Район Borgo») и т. п.
Линия vicolo della Scimia и via delle Carceri, соединяющая viа Giulia с via dei Banchi Vecchi, образует, как говорилось выше, границу между районами Ponte и Regola.
Via dei Banchi Vecchi получила название от располагавшихся вдоль нее лавок менял (прообразов будущих банков) и составляла первоначальное ядро деловой части района. Старинное ее название via Peregrinorum (Пилигримов).
Первоначально улица проходила через два квартала — т. н. «Св. Лючии у Подземного стока», в направлении улицы Monserrato, и «Старой Канцелярии», в направлении нынешнего палаццо Сфорца-Чезарини.
Под №№ 131-132 значится здание, бывшее некогда странноприимным домом для выходцев из Богемии (о чем гласит надпись на латыни повыше портала), созданным еще в X в. по инициативе принявшего христианство властительного паломника. В сер. XIV в. заведение посетил король Богемии Карл IV, почтивший его своими благодеяниями. Долгое время приютом пользовались и поляки, пока не обрели собственный.
Табличка с надписью на бывшем приюте для выходцев из Богемии
Среди высокопоставленных обитателей этой улицы нельзя не упомянуть некоторых, обессмертивших свои имена великолепными архитектурными сооружениями.
Так, причудливым плодом сословных амбиций и художественных фантазий миланского ювелира, консула и казначея корпорации ювелиров Джан Пьетро Кривелли явился дом сер. XVI в. (№№ 22-24) — Casa Crivelli, или Palazzo dei Pupazzi («Кукляшек» — из-за расписного фасада, обильно уснащенного барельефами в виде гротескных масок и фигур в доспехах).
Почти столетием ранее новоиспеченный вице-канцлер Святой Римской Церкви Родриго Борджа приобрел достойную своего положения резиденцию, возникшую из папского Монетного двора (Zecca). Дворец Cancelleria (Канцелярия) удостоился упоминания в «Комментариях» Пия II — единственной известной нам папской автобиографии. После того как кардинал Борджа стал понтификом Александром VI, дворец перешел к его преемнику на административном посту кардиналу Асканио Сфорца и стал Palazzo Sforza-Cesarini (№ 118). Когда в нач. XVI в. Канцелярия переехала на свое нынешнее место (площадь между corso Vittorio Emanuele и Campo de’ Fiori), старое здание (Cancelleria Vecchia) перешло к Палате пап (Camera Apostolica), а затем — к семейству Сфорца.
Переулок Cellini, тенистый и прохладный, в XVI в. населяли жрицы любви, в том числе «желтые проститутки» — испанки и крещеные еврейки, обязанные носить платья ярко-желтого цвета, дабы не смешиваться не только с добропорядочными женщинами, но и со своими товарками другой национальности и более высокого ранга, не имевшими знаков отличия своего ремесла и демонстрировавшими принадлежность к нему лишь выставлением в окнах красных, расшитых золотом и серебром, подушек. Возможно, среди «жриц» была и «Grechetta» (Гречаночка), по слухам, послужившая Тициану прообразом Данаи и бывшая возлюбленной Пьетро Аретино, известного также как автор сатирических стихов — «пасквинатов», вывешиваемых на статуе Паскуино, близ площади Навона.
Современное название переулок заимствовал от спроектированного и расписанного будто бы самим Челлини дома № 31, тоже являвшегося жилищем некой «честной», т. е. ставшей зажиточной, куртизанки.
Этот маршрут начинается от моста Св. Ангела, проходит по территории т. н. «Гусиной лапки», занимаемой «Банками», и заканчивается на площади Часов (piazza dell’Orologio).
Улицы, составляющие «Zampa d’Oca», были проложены в густом и запутанном лабиринте средневекового города во второй половине XV в. с целью канализировать хаотичный поток верующих, устремлявшихся к мосту Св. Ангела, бывшему в то время единственным средством доступа к собору Св. Петра. Именно возле этих главных артерий сосредоточивалась жизнь района, а вокруг формировалась капиллярная сеть окрестных улиц, соединяющих деловую часть города с другими центрами его общественной жизни.
Piazza di Ponte появилась в сер. XV в. и была чрезвычайно оживленной по примеру других средневековых площадей, являвшихся сакральным средоточием важнейших городских функций: торговли, ремесла, оповещения о важных событиях и указах, развлечений, странноприимства, суда и, наконец, казни. Персонажи одной из них, учиненной в 1599 г., навсегда вошли в историю, литературу и искусство: поблизости от моста, в маленьком дворике с часовней, были казнены юная Беатриче Ченчи со своей мачехой и братом.
Знатный род Ченчи владел землями и дворцами в районе Regola на Monte Cenci, вниз по течению (lungotevere dei Сenci). Там, в бывшей когда-то их фамильной усыпальницей церквушке, San Tommaso ai Cenci, с XIX в. принадлежащей Общине извозчиков, каждый год в день смерти Беатриче, 11 сентября, совершается заупокойная месса.
Тело казненной было отдано на попечение членов Братства Милосердия, которые, во исполнение последней воли покойной, с торжественной процессией доставили его к церкви S. Pietro in Montorio (Трастевере) и поместили в убранную цветами гробницу под главным алтарем, где оно и оставалось до 1789 г., когда подверглось осквернению французскими солдатами.
Долгое время по городу ходили упорные слухи о том, что в окрестностях палаццо Ченчи частенько можно встретить призрак Беатриче, навещающей родные пенаты, и что по вечерам, в годовщины казни, на мосту Св. Ангела появляется фигура девушки, держащей в руках свою отрубленную голову.
Из заповедных глубин народного мифотворчества всплыло и проникнутое инстинктивной людской неприязнью к заплечных дел мастерам стойкое поверье о неотвратимой каре, настигшей двух палачей Ченчи: один умер спустя 13 дней после казни, замученный ночными кошмарами, в которых его обступали пытаемые им жертвы; другого через месяц нашли зарезанным неподалеку от места экзекуции.
Via del Banco di S. Spirito первоначально называлась Canale di Ponte, то ли из-за имевшейся здесь клоаки под открытым небом, позднее засыпанной, то ли в силу частых наводнений, то ли вследствие наводнявшего улицу потока людей. Нынешнее ее имя происходит от одного из первых в Европе государственных банков, учрежденного здесь в нач. XVII в. папой Павлом V.
Узенькая средневековая улочка Arco dei Banchi в былые времена была перегорожена, по обычаю, цепью и прозвана потому via della Catena dei Banchi, а в XVI в. носила имя семейства Киджи, чей выдающийся представитель Агостино Киджи держал здесь свой знаменитый банк. В тени низенькой ухоженной арки, под синим, в звездах, сводом, примостилась почитаемая икона Девы Марии. Тут же, на стене слева, прячется интересное историческое свидетельство — доска с самой древней, относящейся к XIII в., надписью о наводнении на Тибре.
На площадь (largo) Ottavio Tassoni (попечителя больницы Св. Духа, XVII в.) открывается роскошный фасад одного из творений Антонио да Сангалло Младшего — Palazzo Zecca Pontificia (папского Монетного двора), просуществовавшего здесь всего 20 лет, до 1541 г., и потому именовавшегося в дальнейшем Zecca Vecchia (Cтарый Монетный двор). В следующем веке здание было трансформировано в Palazzo del Banco di S. Spirito. Над его парадной частью возвышается герб понтифика-основателя в окружении аллегорических фигур Милосердия и Изобилия.
Via dei Banchi Nuovi величалась «via papalis» в связи с прохождением по ней папских кортежей во время церемонии торжественного входа в город вновь избранного понтифика.
Банк первоначально размещался на ней напротив Palazzo Zecca, в здании Рalazzetto Sterbini (строение № 30, с памятной табличкой); здесь же, в гостях у хозяина дома Чезаре Стербини, автора либретто «Сивильского цирюльника», бывал Джоаккино Россини. Если перед вами распахнется портал, стоит углубиться в длинный и узкий проход, в своих недрах припасший гостю неожиданное удовольствие полюбоваться одним из самых прекрасных садов ренессансной эпохи.
В доме № 3, отмеченном новенькой мемориальной доской, жил премного посодействовавший украшению и славе города Карло Мадерно.
Уголок квартала, образованный vicolo della Campanella (получившему название от колокола на вывеске постоялого двора), via di Panico (то ли от памятной давки на мосту, то ли от panico — проса, которое клевали птицы, нарисованные когда-то на одном из домов), v. lo di S. Celso и v. lo del Curato (Кюре — приходского священника) поистине может считаться самым живописным, сохранившим аромат неподдельной старины.
Кстати, отметим попутно всеобщую старинную традицию: улицы, как правило, нарекались либо по проживающим на них видным домовладельцам, либо по местному культовому объекту или достопримечательности, либо по ближайшему ходкому трактиру или постоялому двору. Последним же, в свою очередь, служила именем вывеска со сколь можно броским и изобретательным изображением какого-нибудь предмета, а чаще всего — животного; такой обычай, не вдаваясь в его мифологическую подоплеку, принято объяснять духом соревновательности хозяев заведения, а также необходимостью применяться к клиентам, большей частью не шибко грамотным простолюдинам.
На via dei Banchi Nuovi во дворе Palazzetto Aldobrandini (№№ 37-41), первого римского жилища именитого флорентийского семейства, на стене установлена любопытная мемориальная плита, содержащая пространную цитату из дарственной сына владельца усадьбы Сильвестро Альдобрандини — папы Климента VIII, передающего дворец своей родственнице, и упоминание о посещении его Филиппо Нери и Торквато Тассо.
«Дуб Торквато Тассо» на Яникуле (Gianicolo)
Рiazza dell’Orologio, обязанная именем борроминиевской башне с огромными часами, долгое время лишенными стрелок, и мозаичным образом наверху одного из зданий, в былые века являлась излюбленным становищем старьевщиков, что отразилось в ее прежнем названии («dei rigattieri»).
В стоящем на углу с via degli Orsini (ведущей к усадьбе Таверна) благородном палаццо XVII в. Capponi-Pediconi в 1876 г. родился будущий папа Пий XII, чей непростой и противоречивый понтификат пришелся на трагическое время Второй мировой войны и кризисный послевоенный период.
На противоположной стороне площади (№ 7) — другое импозантное палаццо, метившее в свое время стать резиденцией Banco di S. Spirito, а затем принадлежавшее разбогатевшему на торговле древесиной семейству, чей знаменитый представитель, Адриано Бенничелли, в к. XIX—нач. XX в. своей чудаковатостью дал пищу городским острословам, наградившим его прозвищем «граф Зарубка».
Действительно, в подтверждение римской пословицы, гласящей, что каждый поступок человека несет на себе отпечаток (зарубку) его личности, «дровяной» граф, славившийся среди современников как взбалмошностью, так и пристрастием к шику и элегантностью одежды, оставил столь много следов своего экстравагантного поведения, что память о них дошла до наших дней. То и дело его можно было увидеть мчащимся во весь опор по улицам города в экипаже, запряженном парой или четверкой великолепных лошадей; замешкавшиеся и не тотчас уступившие ему дорогу рисковали отведать хлыста и быть осыпанными ругательствами, а то и схлопотать затрещину, что порождало повсюду бурные ссоры, нескончаемые жалобы в полицию и судебные разбирательства; бытописатели с уверенностью утверждают, что не было в Риме в те годы ни одного ехавшего верхом путника или пешехода, на ком столкновение с неукротимым графом ни оставило бы памятной «зарубки». Гроза извозчиков и докука судейских, гневливец и честолюбец, смирившийся со своим прозвищем лишь из-за присутствующего в нем титула, Адриано Бенничелли был способен и на неожиданно щедрый жест. Неугомонность побудила его, уже немолодого, предпринять попытку политической карьеры с выставлением своей кандидатуры на выборах и собственной либеральной программой, бесславно, впрочем, провалившуюся.
Он скончался в 1925 г., оплакиваемый незлопамятными земляками, сумевшими оценить многогранную и противоречивую натуру этого нового аристократа, сочетавшего в себе столь симпатичную им широту и непосредственность в проявлении чувств, франтовство и искреннее великодушие.
Сей скандальный персонаж городских фельетонов и светских хроник, ставший одним из символов Belle Epoque («Прекрасной эпохи»), послужил прототипом одноименного комедийного фильма, «Il conte Tacchia», вышедшего в 1982 году.
От площади Часов идет улица Governo Vecchio (Старого правительства), получившая свое название в 1755 г., когда папская администрация покинула занимаемое ею раньше здешнее палаццо Nardini (№ 39), переехав в палаццо Madama. Улица, впрочем, большей частью относится к другому району и мы рассмотрим на ней лишь один дом.
Фасад здания XVII в. на углу (№ 3) обращает на себя внимание необычной деталью — двумя драконами с крыльями летучих мышей, водруженными на капители фланкирующих портал колонн и служащими, вместо традиционных кариатид, поддержкой для массивного балкона. Объясняется это тем, что дом был возведен отпрысками могущественного еврейского семейства, чей родоначальник, Соломон Коркос, принял в 1582 г. христианство, а заодно имя и фамилию тогдашнего папы Григория XIII Бонкомпаньи, а также его фамильный герб с крылатым драконом.
Изображение геральдического символа рода Бонкомпаньи
Речь идет о территории, ограниченной с одной стороны lungotevere di Tor di Nona и простирающейся вдоль via dei Coronari и смежных с ней улиц и переулков.
Маршрут начинается от палаццо XVI в., расположенного в развилке между via dei Pianellari (названной так из-за присутствия здесь рядов торговцев шлепанцами — pianelle и прочей женской обувкой), via dell’Orso (получившей такое именование предположительно по вывеске с медведями на прославленной гостинице) и via dei Portoghesi (Португальской общины), № 18.
Известность Palazzo Scapucci, сменившему нескольких владельцев, в том числе Братство Папского Знамени, принесла включенная в него башня XII в., прозванная в народе «Обезьяньей» («della Scimmia»).
Палаццо Скапуччи с «Обезьяньей» башней
Легенду, связанную с ней, донес до нас Натаниель Готорн («Мраморный фавн»): «У владельцев дома жила обезьяна. Как-то раз она вырвалась на свободу, проникла через открытое окно в комнату, где находился новорожденный сын хозяина, схватила его и вместе с ним вскарабкалась на верхушку башни. Плач ребенка собрал внизу огромную толпу, которая волновалась и предлагала свою помощь, но никто не решался полезть на башню из опасений, что испуганное животное выпустит свою жертву и ребенок разобьется. Наконец, отчаявшийся родитель, вознеся горячую молитву Деве Марии, отважился издать свист, которым он обычно подзывал обезьяну. Услыхав знакомый сигнал, обезьяна со спокойствием и готовностью спустилась вниз по водосточной трубе, прижимая к груди ребенка, который, таким образом, благополучно вернулся к семье, живым и невредимым». С той поры, в благодарность за чудесное спасение, на вершине башни была установлена статуя Мадонны с негасимой лампадой перед ней.
Нелишне заглянуть в небольшой прямоугольный дворик палаццо с уютно устроившимся под аркой элегичным фонтаном, состоящим из трех ниш и, в качестве водоема, древнеримского саркофага III в. с изображенной на нем четой погребенных.
Via dell’Orso (Медведя) издавна славилась своими антикварными магазинчиками, традиционно присутствующими здесь и сегодня. Где-то в одном их таких лакомых местечек, среди рухлядной мебели, кардинал Жозеф Феш, дядя Наполеона и завзятый коллекционер, возможно, и обнаружил случайно вторую из досок, составившую, вместе с уже имеющейся, неоконченную и впоследствии распиленную картину Леонардо да Винчи — «Святой Иероним». После смерти кардинала, с 1814 г. жившего в Риме под покровительством Св. Престола в предоставленном ему палаццо Фальконьери на ул. Giulia, бесценный шедевр был приобретен папой Пием IX и находится сейчас в Пинакотеке Ватикана.
Улица сохранила верность отраженному в ее имени «животному началу»: ее характерной приметой являются внушительные фигуры львов, терзающих свою жертву (одна — на обломке саркофага (№ 87), другая на углу с via dei Soldati).
В продолжение этой темы можно добавить, что Медвежий фонтан — одна из немалого числа анималистических водометных затей — находится на ближайшей, объединяющей два района улице Monte Brianzo; осталось неясным, что вдохновило фантазию неизвестного автора, — возможно, семейство Орсини, владевшее в этих краях обширной собственностью.
Обе улицы связываются одним из типичнейших римских кривых проулков-щелей — возглавляемым аркой vicolo del Leuto, отдавшим дань популярному в эпоху Возрождения музыкальному инструменту — лютне, что бы ни послужило тому причиной: фамилия местного сторожила либо название вывески.
Знаменитейшую гостиницу «Медведь» на via dell’Orso в разное время почтили присутствием не менее именитые постояльцы: Гоголь, Мишель Монтень, Рабле, Гете, который провел здесь свою первую ночь пребывания в Вечном Городе, 29 октября 1786 г., и даже, если верить глухим преданиям, великий Данте.
Бывшая гостиница «Медведь»
В XVI в. улицу густо населяли куртизанки; где-то здесь жила, причисляемая порой к их кругу, великолепная Ванноцца Каттанеи, любовница кардинала Родриго Борджа, будущего папы Александра VI, от которого она имела четырех детей, среди них свирепого и коварного Чезаре Борджа. Ванноцца была владелицей множества домов и доходных заведений по всему городу; по некоторым данным, в этом квартале на ее содержании были три таверны — Biscione (Ужа), Leone grande (Большого льва) и Leone piccolo (Маленького льва), сдаваемые ею в подряд управителям ближайшей тюрьмы для приготовления пищи заключенным.
Один из принадлежавших ей домов — на Salita Borgia, подъеме, ведущем к церкви S. Pietro in Vincoli (район Monti), — молва связала с кровавым злодеянием: после пира, устроенного Ванноццей с целью помирить враждующих сыновей, младший, Джованни, при выходе из дома был зверски убит по наущению брата Чезаре (справедливости ради заметим, что ареной этого события историки склонны считать район Гетто вблизи Тибра, куда и было сброшено тело убитого).
Салита Борджа, «дом Ванноццы»
Другой известный дом Ванноццы — принадлежавшая ей таверна «Корова» на углу vicolo del Gallo и via dei Cappellari (граница между районами Regola и Ponti, возле Campo de’ Fiori; см. «Район Regola») — несет на себе герб владелицы, запечатлевший некоторые матримониальные и конкубинатные этапы ее бурной жизни.
Указывают также еще один ее адрес: via del Pellegrino, 58 (см. «Район Regola»).
Продолжаем наш маршрут. Соседствующая с via dell’Orso via del Cancello завершалась некогда воротами (cancello), отгораживающими ее от прибрежного участка. Это свидетельство повсеместно распространенного в старину обычая запирать улицы на ночь.
При ее слиянии с улицей Monte Brianzo стоял ресторанчик «Al Рiccolo Uomo» («У коротышки»), заявлявший о себе заманчивым изображением человечка с бутылкой в руках, приглашающего выпить и перекусить в тенистом дворе под звук освежающих струй фонтана; толстячок-хозяин завоевал популярность готовностью предоставить кредит и добродушным уверением — «Заплатите, когда станете знаменитыми!» О нем тепло вспоминали завсегдатаи ресторанчика в нач. XX в. — Б. Зайцев и М. Осоргин. В укромном и бесхитростно-провинциальном переулке Palomba, взявшем имя от гостиничной вывески с голубкой, стоит рассмотреть дом XVI в. (№ 15) с воспроизведенными над двумя окнами фасада изречениями из Овидия и Горация.
Via dei Gigli d’Oro (Золотых Лилий) имела в прошлом, увы, менее романтическое название: Stufa delle donne — из-за бывшей здесь общественной бани.
Занимающее угол площади Sаnt’Apollinare палаццо Альтемпс, отделение Римского Национального музея, помимо замечательных экспонатов, содержит погребальную капеллу единственного похороненного в частном владении папы — св. Аникета, чьи останки были обнаружены в катакомбах Св. Каллиста и дарованы папой Климентом VIII в 1604 г. одному из членов этого семейства.
Напротив дворца расположена очень древняя церковь Св. Аполлинария, а рядом с нею — одноименное палаццо, с конца XVI в. в течение двухсот лет принадлежавшее Германскому коллегиуму (Collegio Germanico) — учебному заведению для немецкого духовенства, в архивах которого остались упоминания о его взаимоотношениях с Бернини, авторству которого кое-кто приписывает скрытый во дворе палаццо превосходный фонтан.
На соседней площади Tor Sanguigna находится встроенная в угол между двумя зданиями башня (torre), бывшая эмблемой всей округи и долгое время еще сохранявшая на себе остатки оборонительных механизмов. Это одна из множества средневековых башен, долгое время являвшаяся собственностью семьи могущественных римских баронов Сангуиньи.
В копилку городского фольклора попали, однако, не владетельные особы, а обитавшая неподалеку куртизанка по прозвишу «Мама-не-велит»: этой дежурной фразой она, будучи еще совсем девочкой, но весьма соблазнительной, отвечала назойливым кавалерам; кличка осталась за ней и позднее, когда она, с благословения той же матери, занялась своим прибыльным ремеслом. О ней рассказывают еще один анекдот: после смерти папы Льва X она предложила заключить пари на сто дукатов, что угадает имя его преемника, в случае же неудачи пообещала выигравшему три ночи любви.
Огненное имя еще одной старинной обольстительницы осталось запечатленным в названии площади Fiammetta (fiamma — пламя), а на смежной с ней via degli Acquasparta (герцогский род) сохранился нарядный белый трехэтажный особняк с аркадой и балкончиком, где, по преданию, жила сия пикантная особа — флорентийская куртизанка, бывшая возлюбленной самого Чезаре Борджа.
«Дом Фьямметты»
Другое ее жилище мы найдем позднее на via dei Coronari (№№ 156-157).
Узенькая и мрачная, как теснина, via dei Tre Archi, оформленная тремя виадуками, по праву слывет едва ли не самой характерной из средневековых улочек, что побудило Ф. Феллини именно на ее фоне развернуть одну из лучших сцен «Сладкой жизни». К сожалению, это колдовское местечко, вместе с пугающей щелью переулка Trifone, чрезвычайно запущено.
Via della Maschera d’Оro (Золотой Маски) представляет нам интереснейший феномен — затейливо расписанные фасады домов по моде, берущей начало с XVI в., которой отдали дань все великие художники Возрождения. Золотая Маска, выдающаяся среди прочих узоров и мифологических сюжетов, когда-то отличала фасад Palazzo Milesi (№ 7).
Палаццо Милези
Вдоль одноименной набережной проложена улица Tor di Nona. Подарившая им обеим название башня, некогда составлявшая часть тянущейся вдоль реки Аврелианской стены и защищавшая ближайший доступ в город (Рosterula Domitia), имеет богатую и колоритную историю.
Перестроенная в XIV в., она какое-то время использовалась своими владельцами, Орсини, как зерновой склад (Annona); затем перешла к монашескому ордену, а во второй половине следующего века приютила некоего зловещего персонажа, папского сановника, руководившего всей тюремной системой в городе. Теперь к уже имевшемуся у него прозвищу «Папский охранник», — возможно из-за того, что он сопровождал папу верхом, раздавая нищим милостыню из притороченной к седлу сумы, — прибавилось еще одно: «Капитан (Глава) Тор ди Нона».
С этого времени башня превратилась в темницу. Здесь содержались смертники, тела которых после казни вывешивались на зубцах, отчего на старинных картах города башня изображалась со свисающей с нее веревкой. Мрачное, квадратное в плане здание состояло из двух уровней: внизу, «на дне», помещались виновные в наиболее тяжких преступлениях, выше была камера «повольготнее», где довелось побывать и Бенвенуто Челлини, а также располагались пыточные казематы, где практиковалась специально изобретенная одним родовитым сиенцем пытка лишением сна. Тюрьма, наводившая ужас на окружающих, продержалась долго, вплоть до сер. XVII в., когда на смену ей была сооружена новая, с более «гуманными» условиями содержания, — т. н. Carceri Nuovi, — разместившаяся на via Giulia.
В 1661 г. владельцем здания стало Братство Св. Иеронима, решившее, в коммерческих целях, часть его переоборудовать под театр, чтобы устраивать представления во время празднования карнавала. Эта идея получила горячую поддержку папы Климента IX, и новоиспеченное заведение, торжественно открывшееся постановкой «Сципиона Африканского» Франческо Кавалли, стало первым общедоступным платным театром в Риме.
Спустя столетие, пережив массу разных событий, театр полностью сгорел во время пожара 1781 г. и на его пепелище был возведен новый, получивший имя Аполлона, но не порвавший и со своим прежним, «башенным» именем; он действовал всего несколько лет, до 1812 г., когда перешел в руки частных владельцев. Последний, князь Джованни Торлония, после необходимых переделок, в 1831 г. вновь открыл для публики театр, прославившийся, в частности, постановками опер Верди и особенно знаменитой премьерой «Трубадура», состоявшейся в 1853 году. В 1869 г. здание театра отошло городскому муниципалитету и в скором времени, ввиду реконструкции набережной и прилегающего квартала, было снесено.
На месте театра в 1925 г. была установлена памятная стела с фонтаном; на стеле, декорированной соответствующей символикой, выбита надпись, велеречивым слогом живописующая театр на пике его былой славы, связанной с именем Верди. (Автор этих строф, поэт и литератор Фаусто Сальватори, известен как автор «Гимна городу Риму» 1919 г., вдохновленного Горациевым «Carmen Saeculari» и положенного на музыку Дж. Пуччини.)
Памятная стела, установленная на месте театра Тор ди Нона
Улица Tor di Nona оставила по себе печальную память; Мишель Монтень, прибывший в Вечный Город на исходе 1580 г. во время путешествия по Италии, уделил ей место в своих воспоминаниях.
«Случилось так, что в то время, когда я поутру 11 января (1581 г.) отъезжал верхом от гостиницы, направляясь в сторону Банков, из тюрьмы выводили на казнь знаменитого вора и главаря разбойников, державшего в страхе пол Италии... Я остановился посмотреть на это зрелище. В отличие от французских обычаев, во главе процессии, предваряя самого осужденного, несли большое Распятие, покрытое черной тканью, а в конце ее шло множество людей в белых одеяниях, закутанных в покрывала, — по слухам, члены некоего Братства, состоящего из дворян и состоятельных горожан, взявших на себя обет сопровождать в последний путь приговоренных к смерти и участвовать в их погребении. Двое из этих монашествующих ехали на повозке вместе с осужденным, утешая его молитвами и давая ему поминутно прикладываться к образку Спасителя, но так, чтобы посторонним не было видно его лица. Преступника подвели к виселице, составленной из простой балки, поддерживаемой двумя опорами, и, пока надевали на шею петлю, все время держали перед его глазами образок. Он принял смерть спокойно, без противления и без слов; это был человек лет тридцати, смуглый, с черными волосами. После повешения он бы четвертован... Едва все было кончено, несколько монахов, скорее всего, иезуиты, взобрались на помост и принялись возбужденно наставлять толпу, воспользовавшись совершившимся как нравоучительным примером».
Дурную славу этому месту добавляли и часто случавшиеся здесь наводнения, порой очень жестокие. Так, в 1598 г. вода затопила нижние помещения тюрьмы, а мощный поток унес более сотни тел заключенных. На одном из домов улицы Tor di Nona, на высоте около трех метров над мостовой, прикреплена маленькая дощечка, отмечающая уровень воды во время памятного наводнения 1870 года.
Двигаясь от набережной по узейшему и глухому переулку dei Marchеgiani (уроженцев Марке), мы выйдем на площадь San Salvatore in Lauro (напоминающую о бывшей здесь когда-то рощице лавровых деревьев). Сразу же слева мы увидим невзрачного вида фонтан-грот, вкрапленный в боковую стену монастыря. Фигура льва, исторгающего воду, почти неразличима, зато весьма выразительна помещенная над ней латинская надпись.
Она гласит: «Подобно тому, как на Марсовом поле (Campo Marzio) волк, превосходящий кротостью ягненка, услаждает горожан извергаемой из пасти Водою девы (Acqua Vergine), так и на сем месте лев, посрамляющий смирением козленка, благодетельно изливает из зева живительную влагу, осененную покровом Девы. Стоит ли удивляться сему, ведь это милосердный дракон, радеющий всему Граду, своим благочестивым примером умиротворил и волка, и льва — 1579».
«Кочевому» обычаю римских фонтанов последовал и этот: он переселился сюда с via di Panico.
Упомянутый фонтан Волка оставил по себе память в названии улицы в соседнем районе (via della Lupa — Волчицы; оставшуюся от него доску с цветистыми латинскими двустишиями можно увидеть на via dei Prefetti, № 17). Дракон указывает на уже упоминавшегося, поусердствовавшего в появлении обоих фонтанов папу Григория XIII Бонкомпаньи, чьим родовым гербом он является. Acqua Vergine — название древнеримского акведука, снабжавшего термы Агриппы на Марсовом поле и берущего начало от одноименного источника, чья легендарная история запечатлена в скульптурном комплексе блистательного фонтана Треви. В ту пору, к которой относится надпись, акведук был существенно поновлен и напитал водою, прославившейся своей девственной чистотой, часть городских кварталов; возможно, именно признательности горожан следует приписать распространившееся обыкновение украшать высокопарными стихами фонтаны в частных владениях.
В монастырской трапезной церкви San Salvatore, стоящей здесь с конца XII в., находится гробница папы Евгения IV, известного своими злоключениями. Сей понтифик был последним из пап, вынужденных бежать из Рима: в 1434 г., во время восстания народа, подстрекаемого противниками папы — семьей Колонна, он чудом спасся, в одеянии монаха переправившись под градом стрел и камней через Тибр, и укрылся на время во Флоренции.
Via dei Coronari, — без сомнения, одна из самых обворожительных и запоминающихся римских улиц, — первой была проложена сквозь хитросплетения средневековых улочек при Сиксте IV, пожелавшем привести облик и структуру города в соответствии с требованиями своего времени.
В эпоху Возрождения улица объединяла два разнородных участка — слободу «Кожевников» и квартал т. н. «Предмостного Образа», чье название произошло от имеющейся на одной из улочек, ведущих к переправе, эдикулы с чтимым изображением (см. об этом ниже). Нареченная в старину, из-за своего положения в планировке города, via Recta («прямая»), улица получила нынешнее наименование благодаря обосновавшимся здесь — на одном из главных паломнических трактов — торговцам «paternoster», предметами религиозного почитания. Кстати, последняя представительница этой профессии имела жилище в Palazzo Vecchiarelli, один фасад которого выходит на одноименную улицу, а другой на via dei Coronari (№№ 122-123).
Свое нарядное ренессансное обличие улица и примыкающие к ней окрестности сохранили почти в неприкосновенности, лишь однажды, в 1939 г., будучи потревожены сносом нескольких зданий, обращенных к набережной. В ветвистых переулках (например, в v. lo degli Osti) на старых домах можно, присмотревшись, обнаружить изрядную диковину — подвесные, наподобие крытых балкончиков, наружные туалеты (в доме с таким «удобством» некоторое время жил с семьей Вячеслав Иванов в 20-х гг. XX в.)
Двигаясь в направлении от площади Навона, мы встретим на пути переулочек с курьезным именем — vicolo della Volpe (Лисицы), обессмертившим фантазию хозяина постоялого двора.
На одном из домов по via dei Coronari (№№ 215-217), между вторым и третьим этажом, обращает на себя внимание небольшая доска XV в. с поясной фигурой Спасителя с парой подсвечников по бокам и четой коленопреклоненных монахов, а также надписью на латыни: «Дар донны Марии Профичи на правах неотчуждаемого имущества». Это один из многочисленных «списков» иконы Спасителя византийского письма, считающейся «Нерукотворной» и хранящейся в Латеранской капелле «Святая святых», попечение над которой взяло на себя, основанное в XIII в. и принявшее ее эмблему и имя, Братство, делами милосердия снискавшее в народе великое уважение, что явствует и из завещательной надписи.
Переулочек Montevecchio напоминает нам о первоначальном местонахождении общественного ломбарда (Monte di Pieta’), расположившегося в здании, купленном для этой цели за огромную сумму денег папой Сикстом V в 1585 году (via dei Coronari, № 32).
На небольшую площадь S. Simeone выходит часть главного фасада Palazzo Lancellotti, сконструированного для кардинала Сципиона Ланчеллотти, происходившего из знатного сицилийского рода, перебравшегося в Рим к сер. XV века.
На колоннах, фланкирующих роскошный портал, созданный по проектам Доменикино, до сих пор заметны красные буквы V V E, начертанные кем-то в порыве патриотических чувств и обозначающие «Да здравствует (король) Виктор Эммануил (II)». Можно усмотреть в этом выпад против хозяина дворца, распорядившегося, в знак протеста против «агрессии в отношении Папского государства», закрыть 20 сентября 1870 г., в день взятия Рима, двери парадного входа — мера, продержавшаяся до 1929 г., года Латеранских соглашений.
До сравнительно недавнего времени, относящегося уже к современной истории, дворец гордо нес славу обладателя великолепного шедевра — статуи всемирно известного «Дискобола», обнаруженной в 1781 г. на Эсквилине и являющейся одной из лучших римских копий с утраченного греческого оригинала V в. до н. э. Прозванная «Дискоболом Ланчеллотти», статуя составляла вершину коллекции ее владельца Массимо Ланчеллотти — тонкого знатока искусства и собирателя древностей, ревностно охранявшего ее от посторонних глаз, так что даже Гете, по слухам, удалось лицезреть ее обманным путем, прибегнув к переодеванию. В 1937 г. наследники вынуждены были по требованию Гитлера уступить ему статую, которая оказалась в музее Мюнхена и лишь в 1948 г. была возвращена на родину, где поступила в Римский Национальный музей (Palazzo Massimo alle Terme).
Площадь S. Simeone венчает стройный фонтан конца XVI в., с тех пор дважды изменявший свои формы. Некогда оживлявший другую римскую площадь близ Театра Марцелла, после ее упразднения в 30-е гг. XX в. фонтан был перемещен в Апельсиновый сад на Авентине, а оттуда в 1973 г. — на нынешнее место.
Площадь Св. Симеона (piazza San Simeone)
По другую сторону via dei Coronari открывается via della Vetrina; городские предания утверждают, что здесь было торговое заведение, впервые введшее в обиход уличные витрины для привлечения покупателей.
Cлева же находится via Gabrielli — семейства, с чьим именем мы вскоре встретимся снова. Доступ к его бывшей усадьбе как раз и открывается в глубине этой улочки.
На противоположной стороне via dei Coronari (№№ 156-157) взгляд путешественника привлекал сочетанием безыскусности и благородной простоты фасад первой пол. XV в., типичный пример архитектуры того времени — еще одно владение небезызвестной Фьямметты, чьи останки, как и нескольких ее товарок, покоятся в церкви Св. Августина близ площади Навона. До неузнаваемости искаженная последующими перестройками, безликая коричневая плоскость стены с замурованной лоджией поверху и окном посредине отмечена в настоящее время единственным украшением — иконой Божией Матери «Пьета» XVIII века c фонарем-лампадой перед ней.
Следующий по ходу переулок Domizio первоначально прозывался Gattа (Кошки) или Micio (Кота), опять-таки по вывеске на ближайшей таверне. Нынешнее именование отсылает нас к Posterula Domitia.
На углу мы обнаружим одну из несметного множества уличных эдикул, — священных оберегов-заступников путника, — на сей раз превосходящую по размерам и искусности исполнения те, что встречались нам вдоль via dei Coronari: это и есть самый древний и досточтимый «Предмостный Образ», породивший название этой части района. Взятый из монастыря, «Образ» первоначально осенял дом некоего флорентийца, в 1523 г. продавшего права на него богатому нотариусу, который поручил Антонио да Сангалло Младшему изготовить для него новое декоративное оформление — табернакль, что тот и выполнил с величайшим мастерством и изобретательностью, высоко оцененными Дж. Вазари. Утратившая былую ясность фреска «Коронование Девы Марии» сделана рукою Перина дель Вага, одного из достойнейших учеников Рафаэля (тоже похоронен в Пантеоне).
Последний, кстати говоря, судя по преданиям, какое-то время жил поблизости — в доме №№ 122-123.
Самое грандиозное и величественное архитектурное сооружение во всем районе Ponte — ближайшее Palazzo di Montegiordano (via di Monte Giordano), состоящее в действительности из пяти различных зданий.
Его зачатком была воздвигнутая посреди города на холме, обнесенном неприступными стенами, средневековая крепость, известная с сер. XII в. и имевшая столь живописный вид, что заслужила упоминания Данте в «Божественной комедии». С конца XIII в. крепостью владело блестящее и могущественное аристократическое семейство Орсини, благодаря одному из представителей которого, сенатору Джордано Орсини, холм и приобрел свое нынешнее имя. В дальнейшем на холме выросли пять зданий, занимаемые разными ветвями этого рода, из которых более состоятельные со временем поглотили остальных. В конце XVII в. удача окончательно оставила Орсини, так что фамильное имение, бывшее их собственностью на протяжении почти пятисот лет, было продано и перешло в руки другого знатного римского клана в лице братьев Габриэлли. Спустя два столетия, с угашением и этого рода, усадьбу приобрели графы Таверна.
Внутренность великолепного дворцового комплекса заслуживала бы, будь она доступна, самого пристального интереса. Мы же обратим внимание лишь на фонтан, чья судьба отразила капризы его сменяющихся владельцев. Сооруженный в нач. XVII в. по заказу Орсини, он стал подлинной жемчужиной первого из внутренних двориков; самым заметным, фасонистым украшением его являлись изливающие из пастей воду два медведя (orsi), стоящие на стенах по бокам фонтана и опирающиеся на родовые гербы Орсини. Подобная демонстрация чужой славы пришлась не по вкусу следующим хозяевам имения, Габриэлли, которые распорядились разрушить прежнюю композицию, удалив из нее фигуры медведей. Если присмотреться к задней стене, можно обнаружить на ней этих симпатичных зверей, незаслуженно лишенных былой функции и центрального положения.
Вид на фонтан палаццо Монтеджордано-Габриэлли-Таверна
Оказавшись в знаменитых окрестностях церкви S. Maria della Pace (via della Pace, via dell’Arco della Pace), кратко вспомним ее историю. Когда-то здесь стояла скромная средневековая церквушка, отмеченная в XV в. необыкновенным событием: надвратный образ Божией Матери (ныне на главном алтаре), однажды подвергшийся нападению, начал обильно кровоточить, каковое чудо повлекло за собой переименование церкви и в дальнейшем полную ее перестройку, блестяще завершившуюся в XVII в. архитектурным шедевром Пьетро да Кортона — конструированием фасада и организацией внешнего пространства.
Церковь Санта Мария делла Паче, арка с правой стороны
По установившейся традиции, залогом крепких супружеских уз и семейного мира (pace) считается посещение молодоженами первой мессы в канун свадьбы (есть, правда, разночтения: некоторые склонны связывать эту примету с церковью, стоящей напротив, S. Niccolo’ dei Lorenesi — выходцев из Лотарингии). Церковь представляет собою небольшой, но драгоценный музей итальянских художников XVI века. Заслуживает внимания также элегантный внутренний дворик (киостро) — гениальное произведение великого Браманте.
При выходе из церкви нелишне отвлечься на поучительную надпись на фасадной доске одного из домов (№ 13): она содержит важные предписания, касающиеся обеспечения исторической сохранности этого места, для чего на площади и вблизи нее запрещается надстраивание имеющихся зданий и возведение новых, сооружение ограждений и привнесение каких-либо архитектурных новшеств. Сии распоряжения были сделаны в сер. XVII в. от лица папы и нарушение их влекло за собою установленную законом ответственность.
Между v. lo degli Osti (от корпорации трактирщиков — osti) и via della Pace (№ 8) помещается Palazzo Gambirasi, возведенное Испанской религиозной общиной на базе предшествующих строений, видоизмененное при устройстве площади перед церковью и перешедшее во второй пол. XVII в. в руки прелата из Бергамо, припечатавшего свою собственность родовым гербом над парадным входом — аппетитного вида раком (gambero) с крестом в клешнях и девизом «Крест Твой слава и спасение мое».
Via di S. Maria dell’Anima берет начало от другой достопримечательной церкви, воздвигнутой в XV в. на месте убежища для странников (здание бывшего приюта, помеченное доской с указанием его предназначения для нуждающихся пилигримов германского происхождения, расположено под № 20 на via della Pace). Имя церкви дал обретенный во время ее сооружения образ Пресвятой Девы с припадающими к Ней душами двух умерших, взывающих к Ней из чистилища (скульптурный вариант — над центральным порталом). В течение веков церковь не раз перестраивалась, в том числе с привлечением немецких мастеров.
Среди обывателей церковь была известна тем, что приютила посмертно последнего из понтификов—неитальянцев (до Иоанна Павла II) — Адриана VI, родом из Голландии, умершего в 1523 году. С самого начала своего несчастливого понтификата, продлившегося всего год, прибывший из далеких северных краев папа-чужеземец, мечтавший произвести очистительную реформу обычаев Римской Курии, был нелюбим римским народом, чье мнение, в частности, отразили, в виде ядовитых эпиграмм, т. н. «говорящие статуи», вроде Паскуино. Десять лет спустя после его кончины и погребения в соборе Св. Петра его единоплеменник и верный друг, за несколько дней до смерти папы возведенный им в сан кардинала, распорядился поместить его останки под кровом этой церкви и оттенить роскошь надгробия, украшенного аллегорическими изваяниями четырех главных человеческих добродетелей, простой и горестной сентенцией: «Увы! Сколь важно, в какое время довелось проявиться качествам человека, даже самого лучшего!»
Следует непременно рассмотреть находящийся рядом с церковью, преиспещренный фресками и орнаментами, недавно любовно поновленный фасад дома (№ 66), построенного в нач. XVI в. для саксонца Джованни Сандерa, нотариуса Апостольского трибунала, который пожаловал его под прибежище для своих соотечественников-пилигримов.
Дом Джованни Сандера, бывший приют германцев-пилигримов
Весьма занятны надписи, содержащие характеризующие германцев нравоучительные изречения, извлеченные из Юлия Цезаря и Тацита. Так, на втором этаже, заключенные в круг, просматриваются следующие фразы, написанные на латыни: «С малых лет привычны они к труду», «Гость для них священен» и проч. Выше начертаны загадочные слова пророческого характера: «Сей дом ожидает двух лун и двух солнц, и падет, после того как увидит двух сыновей, рожденных от одного феникса». И наконец, на верхнем этаже на доске сделана надпись более ясного содержания: «О Всеблагая Дева, ради чад Твоих тевтонского племени, простри покров Свой над местом сим, допусти нас и в небесные Твои селения».
* * *
На этой «германофильской» ноте мы и завершим наше путешествие по району Ponte.
| Район Regola → |
| © 2000—2024 Л. Э. Ванд, А. С. Муратова |
|