Солидарность и демократия. С незапамятных времен до наших дней инстинктивно и сознательно человечество стремится к единению, сначала в форме небольших сообществ, а потом все более многолюдных. Причина такого стремления заключается не только в практической потребности совместной деятельности, а в естественной, от природы присущей человеку тяге, — прежде всего к себе подобным, далее ко всему живому, наконец, к миру в целом. Эта тяга выражается по-разному — она может воплощаться в страстном влечении, может быть сродни жажде и голоду, простому любопытству и желанию позабавиться. Возможно даже, что такие ужасные вещи, как битье, резанье и кромсание телесной плоти, живой или мертвой, и ее поедание тоже одно из проявлений инстинкта сближения, так что деяния какого-нибудь джека-потрошителя, вкупе со свежеванием и разделкой идущего в пищу животного мяса, стимулируются из того же источника, что и все прочее, начиная с половых страстей и кончая любопытством.

Самый естественный вид солидарности — это кровнородственное сплочение рода, подкрепленное культурой, вернее пракультурой, с такими ценностями, как родовая изоляция и родовая сила, и как верование в превосходство своего рода над другими родами. Однако роды многолюдились, расширяли свое пространство, объединялись, — так что возникали народности и народы. В результате средства солидарности усложнялись, изобретались новые, и ради этого, можно сказать, все шло в дело: единые обычаи, праздники и законы, один язык, подражание, разделение труда, общие божества, единый властитель или выборное представительство, определенная охраняемая территория и т. д. и т. п. Но чем многолюднее, обширнее, чем культурно, социально, экономически и этнически разнообразнее становились ранее вполне солидарные сообщества, чем активнее проявлял себя отдельный человек, тем больше они подрывались внутренней враждой, соперничеством, непониманием, и тем чаще их скрепляли принудительно. Наконец наступил момент (для Европы это конец 18 в.), когда все наличные средства единения, инстинктивные, культурные, религиозные и силовые, уже не обеспечивали солидарности, достаточной для внутримирного существования и развития. Последней ставкой был национализм — была национальная солидарность. Но исторический опыт последних двух веков поставил под сомнение действенность и этого средства.

Так возникают и совершенствуются новые средства солидарности — демократия, а позже тоталитаризм. В западном мире и в России в исторически короткие сроки тоталитаризм продемонстрировал свою несостоятельность. Не будем здесь обсуждать почему и как это произошло. Обратимся к демократии. Современная демократия западного типа — это не просто та или иная узаконенная, но исторически случайная форма влияния населения на судьбы страны. Наследуя множество таких форм, рождавшихся в течение веков, современная демократия базируется на обязательном наличии целого ряда действующих социокультурных и экономических институтов, а также предпосылок. Прежде всего, это: почти неограниченная возможность солидаризации населения в форме политических партий, общественных организаций и групп; независимость судебной системы; свобода передвижения; реальное соблюдение законности; достаточная прозрачность функционирования государственных структур; достоверное информирование; религиозная, национальная, идеологическая терпимость; выборность основных государственных институтов; доверие к государству и обществу; возможность свободного высказывания мнений, кроме призывов к насилию; реальная неприкосновенность личности и частной собственности; сравнительно высокий уровень жизни и большое разнообразие доступных целей для большинства. Если отсутствует или только нарождается какая-либо из перечисленных особенностей, о демократии говорить рано. И вот что еще: декларирование демократических институтов, более того, их готовность функционировать не означает демократии, если большинство населения не заинтересовано в этом; к примеру, коль скоро у людей нет собственного мнения в области политической проблематики, они не только не воспользуются свободой высказывания, но, пожалуй, осудят саму его возможность.

Почему же указанные особенности превращают демократию в средство солидарности? Почему, обеспечивая сравнительно широкую свободу личности, демократия, вместе с тем, оказывается и вполне эффективным средством сплочения общества? Как это ни странно, ответ довольно прост: потому что, по убеждению большинства граждан, именно такая общественно-государственная система позволяет им законным путем наилучшим образом добиваться своих целей. Здесь очень важно обратить внимание на вставку — «по убеждению большинства граждан». Откуда берется такое убеждение? Отнюдь не только из жизненной практики. Пожалуй даже, непосредственная жизненная практика вызывает чаще неудовольствия и протесты, так как вседовольный человек, да еще в постоянно развивающемся обществе, это редкое исключение. А вот знание истории — это другое дело. Указанное убеждение укореняется в поколениях преимущественно в ходе истории, в результате сравнения различных ее периодов и сравнения с другими странами. «Демократический гражданин» оказывается «продуктом» поколений, весьма образован исторически, он в состоянии отличить фальсификацию от подлинного знания. Последнее же возможно лишь в том случае, если на протяжении большого времени люди имели и имеют доступ к различным, в том числе противоположным, точкам зрения в области гуманитарного знания, включая философию. Именно это — разнонаправленное, свободно развивающееся гуманитарное знание, вне идеологических и сиюминутных интересов, является, таким образом, предусловием становления демократии, возможно, самым важным предусловием. Во всяком случае, таковым был опыт Запада. В какой мере все эти соображения могут быть полезны для понимания новейшей российской истории, решать читателю. Не исключено, что западный опыт вообще неприменим к нашему отечеству — то ли слишком поздно, то ли слишком рано, а то ли оно совсем иной природы...

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»