Кое-что о «суевериях». Сглаз, приворот, нельзя разговаривать на пороге, нельзя возвращаться за забытой вещью, нужно подальше обойти черную кошку, нельзя вступать в чужой след, состроишь рожу — можешь таким и остаться, опасение надевать чужую одежду, избегать осуждения нищих, клириков, властей и прочих сакральных персонажей, не чокаться при поминании умерших, закрывать зеркала, когда в доме умерший (вообще с умершими связано огромное число примет и предостережений), не ласкаться с женщиной перед важным делом, и т. д. и т. п.

Все или почти все «суеверия» связаны с неким «партиципативным» (К. Леви-Брюль) мироощущением и вытекающим из него мировоззрением, предполагающим повсеместное наличие связей, зависимостей всего со всем, связей непосредственно не воспринимаемых обычным человеком или воспринимаемых смутно. Такая всеобщая связанность в свою очередь наводит по меньшей мере на подозрение, что все на свете обладает какой-то активностью, симпатией или антипатией. А это свойственно живому или живоподобному. Иными словами, мир нашпигован всевозможными духами и душами. Ни естественные, ни гуманитарные науки не в состоянии вынести вердикт об истинности или ложности подобных представлений просто потому, что в науке для этих представлений нет места. Что такое душа или дух, тем более присущие любому объекту, наука немотствует. Правда, есть люди, не желающие признать за конкретными науками и наукой как мировоззрением какие-либо ограничения, — а отсюда делается вывод, что выходящее за границы научного исследования попросту не существует. Не будем тратить время на дискуссию с такими страстными приверженцами научного подхода, поскольку их позиция противоречит и букве и духу его самого.

Остается понять, почему в науках (по крайней мере с Декарта и Ньютона) утвердились основания, совершенно противоположные партиципативному мировоззрению. На наш взгляд, ответ на этот вопрос коренится не в самой науке, а в той историкокультурной установке, которая дала мощный толчок в ее развитии. Суть этой установки заключалась в противопоставлении конкретного человека и природы, а затем в противопоставлении конкретного индивидуума всему остальному миру. Вспомним Декарта: «Я мыслю, следовательно существую», — где тут природная ипостась человека? Итак, установка на противоборство, причем активное, на бескомпромиссное овладение миром неизбежно влечет изменение отношения к нему, а именно, сначала бессознательно, а потом сознательно мир представляется каким-то рабом, призванным обслуживать человека, чем-то безгласным, бесправным, бессильным, то есть, в сущности, мертвым. Какие уж тут души и духи... Пожалуй, и у самого человека никакой души нетути! Вот для поддержания или, как любят нынче говорить, для обеспечения такового мировоззрения создавалась и создается наука...

А как же сами по себе «суеверия»? Да кто ж их знает — дыма без огня-то не бывает. Во всяком случае, самое простое их объяснение мог бы дать культурологический подход. Возьмем, к примеру, такой исчезающий обычай, как «шляпное» приветствие: при встрече со знакомыми людьми мужчина снимал или приподнимал головной убор (позже просто дотрагивался до него; отдание чести у военных — форма того же обычая). Кроме того, мужчина обнажал голову, входя в дом, в церковь, во время еды. Дело в том, что когда-то головной убор характеризовал социальный или служебный статус (в армии это сохранилось), и выказать кому-либо или чему-либо уважение можно было не только поклоном, но и временной нейтрализацией этого статуса, что и достигалось снятием убора. Особенно очевидно это в церкви и во время еды — в этих случаях предполагается равенство между людьми. Демонстративное, а затем привычное простоволосие утвердилось, вероятно, в связи с утерей (прежде всего в США) титулования. Заметим, что между женщинами шляпное приветствие не практиковалось, поскольку женщина воспринималась как своего рода придаток мужчины (что было задано и Библией — Ева ведь из ребра Адама).

Нынче, в связи с демократизацией культуры, утверждающей исконное равенство людей, рассматриваемый обычай почти исчез, и спустя еще немного времени он попадет в список явных «суеверий», то есть того, что противоречит здравому смыслу, «науке» и т. п. (происхождение шляпного приветствия и сейчас мало кто знает). Этот частный пример наводит на мысль, что большинство «суеверий» — это обломки прежних, иногда очень древних, обычаев и обыкновений. И лишь немногие из них сегодня могут буть поняты как целесообразные или продолжают жить в опасливых верованиях и этикете. Это вполне очевидно, скажем, для сглаза: смотреть прямо в глаза другому человеку и сейчас считается неприличным и вызывает тревожные ощущения. Любителям научных объяснений причину этого феномена, видимо, следует искать в области биопсихологии. Интересно, что некоторые старинные обычаи сегодня полностью сохранились, но им даны современные обоснования. Таковым является мытье (рук, лица, тела) после улицы, перед едой и т. п. Сегодня тут на первом месте гигиенические соображения, а первоначально это было связано с очищением, избавлением от всего чужеродного («грех» считался наведенным чуждыми силами — поэтому его «смывали»), что особенно было важно перед совершением сакральных действий, к которым относились еда, молитва, празднество, переход в загробный мир и прочее. Нынешняя трактовка: мытье для избавления от микробов — лишь жалкое эхо первоначального значения обычая, но полностью смысл не утерян, ведь инфекционный микроб и в самом деле «чужеродная сила».

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»