Божества, предки и огонь как источники витальной энергии (историко-культурный аспект). Витальная энергия включает энергии физиологическую и культурную (информационно-сигнальную). Подробнее об этом см. «О двух видах витальной энергии». Без этих энергий человек — как человек — существовать не может. Что касается энергии, вырабатываемой техническим путем, то мы ее специально касаться не будем и, в отличие от витальной, назовем технической. Следует, впрочем, оговориться: особое место занимает тепловая энергия и энергия огня — о ней отдельный разговор. Заметим, что в работах Вильгельма Оствальда и Лесли Уайта, изучавших энергетический аспект развития культуры, фигурирует по преимуществу именно техническая энергия (тепловую они рассматривают в одном ряду с прочими). Человеческая жизнедеятельность внутри и вне человека осуществляется за счет имеющейся у него физиологической энергии, а регуляция ее расходования помимо самого организма является заботой культуры.

Главным поставщиком физиологической энергии является то, что мы едим и пьем, а также воздух (кислород). В древности мало кто сомневался в том, что ведают этим боги. Поэтому всегдашней просьбой к божествам служило и служит «хлеб наш насущный даждь нам днесь» (воздух как бы не дефицитен). Представление о божествах и все, что относится к культу, было обязательной частью пракультуры. Так что все ранние, да и некоторые более поздние религии — неотъемлемая часть пракультуры. Ибо первоочередная задача пракультуры — обеспечить людей физиологической энергией и быть регулятором ее расходования. Эту вторую функцию пракультура обычно выполняет намного хуже, чем надстроенная над нею культура. Это видно хотя бы из того, что при ослаблении культуры наступает звездный час господства пракультурных установок и жизнь в это время преисполнена напряженных религиозных сдвигов, необузданных влечений, страстей и всевозможных «пороков» (кавычки указывают на то, что таково суждение более развитых культур). Однако, как бы ни был плох пракультурный регулятор поведения (умственного, эмоционального, физического), это первый шаг превращения биологического человека в человека культурного и разумного.

Божество — это то, что имеет силу, что чаще всего превосходит человека могуществом. Сталкиваясь с мощными природными стихиями можно было вполне соотнести их с божествами. Не менее логично было связать себя, свой род (народ) с наиболее могучими из них — ведь установка на превосходство «моего рода», «моего народа» исконна для пракультуры. Поэтому все греки хотели быть опекаемыми Зевсом, все славяне — Перуном, все германцы — Одином, и получилось так, что у каждого греческого локуса был свой Зевс, у каждого славянского племени — свой Перун, у каждого германского племени — свой Один. Когда же эти племена попытались было культивировать соответственно единого Перуна, Одина и Зевса, их единые боги прожили недолго, поскольку они никому доселе не были известны. Для людей важно знать не только имя бога, но знать его, так сказать, по опыту — своему собственному и воспринятому у предков. Л. Н. Гумилев писал: «Предлагаю считать: этнос — это явление географическое, всегда связанное с вмещающим ландшафтом, который кормит адаптированный этнос. А поскольку ландшафты Земли разнообразны, разнообразны и этносы». На наш взгляд, это положение бесспорно, высказывалось не раз и присутствовало когда-то в народном сознании. Но его следовало бы дополнить: люди, населяющие какой-либо локус или регион, становятся этносом, когда устанавливается, опять-таки связанный с ландшафтом и местной культурой, культ своих богов и своих предков.

Итак, люди рассчитывали на помощь божеств прежде всего при добывании пищи. Наверное с неменьшим упованием они ожидали помощи и в продолжении рода — в рождении здоровых детей. И то, и другое зависит от богов, но как к ним обращаться, каким должен быть культ, чтобы получить «результат»? Тут выступают на сцену предки. Ведь они уже там, в ином мире, который доступен и богам, — поэтому предкам сподручнее просить за свой род, нежели живущим. Тем более, что родовые предки нередко сами были богами. Так соединяется культ предков и культ богов. Хотя бы сколько-то развитые религии утверждают, что в получении витальной силы решающую роль играет божественный мир: с его помощью для конкретного человека она приобретается из пищи, а иногда витальная сила дается напрямую божеством; рождение детей также обусловлено идущей от божеств-предков витальной энергией. Как бы потом ни преображались эти убеждения и представления, пока люди верят в иной мир, основа неизменна. В христианстве, отвергнувшем родовых и народных богов вместе с культом обожествленных предков, витальную силу, во всех ее проявлениях, дает Бог, а способствуют («споспешествуют») в общении с Ним святые, особенно одноименные с просителем (ту же роль раньше играли одноименные предки). Согласно Библии, единственный Бог («Бог Авраама, Исаака и Иакова») сотворил Вселенную: тем самым Библия наделяет Его грандиозной витальной силой, беспредельно превышающей таковую у других существ.

Изучение древних религий и мифологий свидетельствует о постепенно происходившей смене ролей в пантеоне божеств: на первые роли все более претендуют боги «верхних миров» (горных, заоблачных, звездных), оттесняя, иногда побеждая в борьбе хтонических (земных и подземных) богов. Это хорошо видно у древних греков, довольно четко просматривается у семитических народностей (в частности, на примере мифологии Ваала (Балу)), у славян и литовцев. Иногда боги «верхних миров» имеют своего рода двойников в «нижних мирах» или же одно и то же божество властвует в тех и других (одновременно или поочередно), — олимпийские божества даже в классический период в отдельных местностях еще почитались в древнейшей форме (камни, обрубки деревьев) — косвенный признак происходившей смены. Победа над хтоническими божествами отражена в Библии и связанных с ней преданиях (змей, он же дьявол). Заметим, кстати, что побежденные хтонические божества никогда не умирают окончательно — их не может одолеть смерть, так как они сами владычествуют над мертвыми и часто совмещают в себе сущностные символы жизни и смерти.

Указанную выше «эволюцию» в мире богов объясняют по-разному. Мы придерживаемся мнения, что она была обусловлена расширявшейся областью поисков витальной энергии. В доолимпийский период эти поиски ограничивались божествами земными и водными, подземными. Поэтому помощники в добыче витальной энергии и ее прямые поставщики — это поначалу хтонические божества и их порождения. Они страшны и огромны — в этом выражается их витальная сила. Но проходят века и тысячелетия, «нижний» и «средний» миры под завязку переполняются многочленными божествами, чудищами и демонами, и в своих поисках люди вынуждены теперь уже обращаться к высотам и к небу — к горам, к Солнцу, Луне, планетам, звездам, искать опекунов в космических далях.

Решающий перелом наступает, когда широкое распространение получает огонь. Люди уже не мыслят своей жизни без варки, обогрева, без обжига и без плавки. Заслуженный приоритет в божественном мире получают громовники Зевс, Перун, Тор, Балу. Хозяином молний представлен и библейский Бог — это наглядно подтверждено пророком Илией в библейском эпизоде «соревнования» со служителями Балу (Ваала): Балу не мог зажечь даже сухие дрова, а у Бога Илии загораются даже сырые. «Толчок пассионарности», активизирующий этнос, по мнению Л. Н. Гумилева, на многие столетия (13—15 веков!), и возникающий, как полагает тот же автор, под влиянием космического излучения, — этот «толчок», как думается нам, скорее всего связан с открытиями в применении огня в той или иной местности и параллельно с этим со значимыми изменениями в религиозной сфере.

Итак, огонь. С ведийским и индуистским божеством Агни (не только с ним) связаны утонченные техники извлечения витальной энергии из глубинных запасов самого организма. Телесные элементы Агни нерасторжимы с огнем — он как бы внутри них, как и внутри поглощаемой пищи. Замечательно, что Агни причастно не только земной энергии, но и небесной, и в силу этого служит посредником между мирами, как, кстати говоря, Прометей. Агни в некотором смысле подобно всему и все подобно ему, а не забудем, что для древних все было живым. Поразительно многочисленны проявления Агни. Из всего этого видно, что огонь и витальная энергия жизни не просто в чем-то схожи, а сущностно подобны. Вот это открытие близости огня и витальной энергии и послужило основой его широчайшего применения именно для увеличения и концентрации этой энергии.

Однако сам по себе огонь несъедобен и его энергия может усваиваться опосредованно. Пищу готовят на огне, прежде всего чтобы насытить ее добавочной энергией. Героя сказок вываривают в котле, дабы возродить его в богатырской силе. Руды, металлы, горные породы плавят, чтобы изделия были крепче, долговечнее. Холодное оружие закаляют, чтобы оно было опаснее. Умерших долгое время хоронили в земле, желая сообщить им витальную силу земли и сделать их равными хтоническим божествам. Но потом их стали сжигать: кости и пепел умерших становились «мощами» (не связан ли с этим обычай зажигать свечи на похоронах и пред иконами?) Витальная сила предков получала подпитку из погребального костра. Огонь в домашнем очаге свидетельствовал о том, что предки продолжают опекать живущих. Этот огонь на самом деле поддерживается самими предками и они передают свою силу сородичам через пищу и тепло. В Древнем Риме был обычай: сын выхватывал из погребального костра отцову кость, и с криком «Мой отец стал богом!» относил кость в свой дом. Огонь в храме Весты был символом силы Рима. Когда хоронили главу семьи, очаговый огонь тушили, так как вся сила предков, через погребальный огонь, устремлялась к покойнику. Илья Пророк покидает землю на огненной колеснице — признак его силы и за гранью земной жизни. Основатель Киево-Печерской лавры прп. Антоний в предсмертный час обрушивает вход в свою пещерку, а пытающиеся разрыть вход, чтобы обрести мощи преподобного, опалются огнем. Когда московский князь Иван Третий приказывает извлечь из-под спуда мощи Варлаама Хутынского, из захоронения вырывается всполох огня. Завоеватели городов часто предавали их огню, тем самым являя свою силу. В «великую субботу» (пред Пасхой) в Иерусалиме возгорается «благодатный огонь»: Бог не оставил свое стадо! Божественная мощь неоднократно явлена и в Ветхом Завете: Бог покарал огнем нечестивые города Содом и Гоморру.

В православии отношение к огню сложилось противоречивое, но, пожалуй, более отрицательное, чем положительное. В 1545 году отрока Артемия из села Верколы в поле убило молнией. Одни посчитали, что сие убиение есть небесная кара за какие-то грехи, другие, наоборот, увидели в этом знак его благочестивой жизни. Кое-как сговорились на том, чтобы положить тело в лесу, прикрыв ветками и листьями: таких покойников, о коих не было известно, грешники они или праведники, и отчего убиены, называли заложными. В 1573 году, когда кто-то наткнулся на тело, то обнаружил, что оно как будто почти не тронуто тлением, а на Руси нетленность безоговорочно считалась свидетельством святости. С той поры Артемий Веркольский — весьма чтимый святой. Вот такая история... В конце 15 или начале 16 века прп. Иосиф Волоцкий написал книгу, в которой бурно дискутировал по поводу характера казни для еретиков и отступивших от Христа. Он настаивал на необходимости сожжения таковых, другие же авторитетные церковные люди были против. Надо сказать, что в Ветхом Завете огонь, как правило, сопровождает явления Божества и Господь сам называет себя «огнем поядающим». В Новом Завете огонь как будто не столько податель благ, сколько средство для мучений в аду и уничтожения мира в конце времен. В русском православии примерно с 14 века явно доминирует установка, осуждающая направленную на жизнеобеспечение человеческую активность. Человек должен вести себя в рамках «естественного» существования, а то, что сверх, от лукавого. А вот бесы слишком активны, увертливы, скоры, суетливы и потому для них естественно пребывание в аду, то есть в огне, который дает им энергию. Отрицательное отношение к огню видно и в правилах строгого пощения, требующих сыроядения (даже без растительного масла, поскольку оно мифологически объединяется с огнем: см. в Евангелии притчу о девах разумных и неразумных). Добавим также, что в христианских преданиях и христианизированных сказках местные языческие божества изображались в виде огнедышащих драконов и змей (змей в житии Петра и Февронии, Змей Горыныч и т. д).

Согласно известному греческому мифу, владельцами и хранителями огня были когда-то только боги, но Прометей украл его и принес людям, за что был тяжко наказан. Но если у самих людей есть огонь, передающий дополнительную витальную энергию (через пищу и тепло), то боги как бы уже не нужны. Вероятно, это была месть повергнутых хтонических божеств олимпийцам — ведь Прометей был одним из доолимпийских богов. В христианском сознании Прометей иногда приравнивается к бесам, как, впрочем, и другие языческие боги. В Новое время Прометей стал «богом» атеистов...

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»