Общение с умершими: вымысел или факт? (историко-культурный аспект). Трудно найти взрослого человека, который бы не имел представления о похоронах, — сначала о них. Именно в их не спешном, издавна ритуализованном движении происходит наиболее проникновенное и памятное общение с умершим. В старину таковое общение было особенно многоступенчатым. Обмывание и обряжение покойника, чтение Псалтыри, прощание на дому, отпевание, кортеж на кладбище (часто при церкви). Когда-то это перемежалось обрядовыми причитаниями, голошениями, плачами. После предания покойника земле поминки, в древности изрядное пирование с состязаниями («тризнами»). Далее умершего поминали на третий, девятый, иногда двенадцатый или двадцатый день, сороковой день — считалось, что все это время умерший посещает места, где он жил ( в церковной «теории» другие объяснения). Покойников поминали и позже: к примеру, у православных ежегодно на «родительских субботах» и в дни тезоименных святых, когда-то также в сочельники и в день Всех святых. Каждое поминовение фактически означает общение с умершим, поскольку произносится его имя — он вызывается — и звучат пожелания его упокоения (покоя, утешения, безболезненности и т. п.), вспоминают еще достойные дела или черты характера усопшего. Христианам не велят напрямую обращаться к покойнику, но этот запрет редко соблюдается (запрет, вероятно, появился в пику язычеству, а также из-за каких-то опасений: мало ли кто может отозваться! — обращаться напрямую можно только к Богу, Божьей Матери и святым). Принятое у христиан обращение к Богу при поминовении умерших — это своего рода косвенное общение к умершему, как бы через посредника. И все же непосредственное обращение к умершему, у верующих и неверующих, практически неискоренимо, стоит хотя бы поглядеть на надписи на памятниках.

Невозможно, чтобы все эти обычаи и ритуалы, вся эта практика была вздорна, придумана, — что тысячелетиями все народы во все времена заблуждались. То же можно сказать об убеждении, что умерший (его душа) способен посещать живущих, особенно родные места и свою могилу (памятник на ней, по-старинному «домовина», и служит для того, чтобы дать временный приют душе).

Так что же за этим стоит? По этому поводу сегодня можно высказать некоторые предположения, опирающиеся на неоспоримый факт наличия в человеке витальной энергии. Природа ее вряд ли совпадает с известными формами энергии, которые, тем не менее, могут преобразовываться в энергию витальную. Основные процессы преобразования протекают в межклеточных мембранах. Витальная энергия бывает, как минимум, двух видов — физиологическая и культурная (см. «О двух видах витальной энергии»). Культурная энергия служит носителем культурной информации, влияющей на поведение (физическое, умственное). Культурная информация запечатлевается в самом человеке и в разного рода объектах, с которыми он может иметь контакт, и передается через органы восприятия. Хорошо известно, что первыми «передатчиками» культурной информации являются родители, сверстники, воспитатели. Однако из числа «передатчиков» не следует исключать и умерших сродников (предков), причем речь идет не только о косвенном их влиянии — через заведенный ими и сохраняемый быт, рассказы о них, через вещи, которыми они пользовались. Большое значение в социализации и усвоении родовых (семейных) культурных особенностей представляет и та культурная информация, которую умершие непосредственно передают своим потомкам, по преимуществу детям (возможно, не только в онтогенезе, но и в эмбриогенезе). Об этом и пойдет речь.

Культурная информация, видимо, откладывается в головном мозге, отчасти в руках, ногах, некоторых органах, и в течение жизни растрачивается незначительно (если человек в основном здоров). Смерть не может сразу ее истребить. Умерший, отдавая вовне имеющуюся у него витальную энергию, аккумулируемую в клетках, в нейросистемах (в химической форме), вместе с нею передает и культурную информацию, хотя бы часть ее. Энергия эта, скорее всего, невелика, но объем несомой ею информации вряд ли от этого зависит. Энергетические «волны» такого рода без существенных искажений информации имеют, наверное, весьма ограниченный диапазон распространения, но вообще посмертная витальная энергия может преодолевать изрядные расстояния, о чем свидетельствуют факты. Например, известно, что некоторые люди ощущают смерть или тяжелую болезнь, несчастье близких за тысячи километров (обычно помогает это ощутить какая-либо вещь, принадлежавшая «передатчику», что-то вроде «антенны»). Здесь очень важно то, что способные принимать сигнал обычно близки, сродственны тому, кто его посылает. Они культурно и по большей части генетически настроены на «волну» передающего (последний не обязательно это делает сознательно). Впрочем, есть люди, принимающие сигналы живущих и умерших независимо от родственной связи, например, ясновидящие. Но это редкость, а в похоронных обычаях, как правило, участвуют в первую очередь родственники. Посмертная посылка культурной информации «предназначена» для них, особенно для детей.

Правдоподобность изложенных предположений подкрепляется множеством обычаев и наблюдений, особенно в старину (почему нынче аналогичных обычаев все меньше и они имеют вырожденный вид, будет ясно из дальнейшего). Вот некоторые из них (под наблюдением мы в данном случае подразумеваем зафиксированные этнографами устные и письменные свидетельства).

Осуждая скоморохов, Стоглав (материалы церковного собора в сер.16 в.) так описывает поминание в Троицкую (вселенскую родительскую) субботу: «...Сходились мужи и жены на жальники (кладбища) и плакали на могилах с великим кричанием, и когда станут играть скоморохи-гудошники, то они перестанут плакать и начнут скакать, плясать и в ладони бить на тех жальниках». Подобный обычай этнографы фиксировали и в 19 в. Прибавим сюда уже упоминавшиеся тризны в древности. Недаром кладбища еще назывались буями и буянами. Если высказанные выше предположения основательны, то указанный обычай объясняется тем, что в результате действа возникает энергетическое напряжение, обостряющее у его участников восприятие посмертных сигналов, а у покойника возбуждается их посыл. Таким образом, описанное действо играет роль катализатора. До сих пор, помимо поминальных застолий в домах, бытуют также небольшие трапезы у могил. Когда-то (и сейчас) для этого использовали мед и мучные изделия (блины и т. п.) Дело в том, что именно через пищу человек получает больше всего витальной энергии (путем окисления полимеров в пище), и, вероятно, органическая природа пищи способствует принятию ею энергии извне. Так что она оказывается посредником между поминающими и поминаемым: потребляя такую «обогащенную» пищу, человек вместе с нею усваивает и культурную информацию. Конечно же, это чистейшей воды гипотеза, нуждающаяся в непростой экспериментальной проверке, но многотысячелетний обычай говорит сам за себя. Добавим, что к этому имеет отношение и каннибализм.

Самоубийц когда-то хоронили отдельно. Отдельно же в старину хоронили умерших, о которых ничего не было известно (их держали до весны в «убогих домах» под предлогом, что их кто-то опознает (а на самом деле не для того ли, чтобы обезвредить?); они назывались «заложными покойниками»). Причина понятна: невольное общение с таковыми может навести порчу; особенно это относилось к самоубийцам и внезапно убитым, а следовательно, не сумевшим покаяться перед смертью: культурная информация, посылаемая ими, содержит или может содержать негативные моменты, вредные живым. Из-за опасности нанесения вреда чужеродной информацией было принято раздельно хоронить принадлежащих разным сословиям и религиям. Не забудем, что восприятие культурной информации от умерших протекает по преимуществу без участия сознания, не может быть сразу «отцензурировано», а потому в случае вредоносности информации для воспринимающей стороны она сугубо опасна.

Неуклонно заботились о том, чтобы с умершими сродниками, особенно если это родители, прощались дети, — чтобы передать им культурный опыт и качества усопшего. Если хоронили заведомо хорошего или знатного человека, чужие женщины иногда приносили младенцев. Бывало и обратное, — сын или дочь, имевшие что-то против родителя и не желавшие следовать его жизненному пути, избегали присутствовать на его (ее) похоронах. Инстинктивное желание приобщиться к великим личностям, даже отождествиться с ними является причиной огромного стечения народа на их похоронах.

Интереснейшим свидетельством общения с умершими может служить один отрывок из «Детства» Л. Н. Толстого: «Я смотрел и чувствовал, что какая-то непонятная, непреодолимая сила притягивает мои глаза к этому безжизненному лицу. Я не спускал с него глаз, а воображение рисовало мне картины, цветущие жизнью и счастьем. Я забывал, что мертвое тело, которое лежало передо мною и на которое я бессмысленно смотрел, как на предмет, не имеющий ничего общего с моими воспоминаниями, была она. Я воображал ее то в том, то в другом положении: живою, веселою, улыбающеюся; потом вдруг меня поражала какая-нибудь черта в бледном лице, на котором остановились мои глаза: я вспоминал ужасную действительность, содрогался, но не переставал смотреть. И снова мечты заменяли действительность, и снова сознание действительности разрушало мечты. Наконец воображение устало, оно перестало обманывать меня; сознание действительности тоже исчезло, и я совершенно забылся. Не знаю, сколько времени пробыл я в этом положении, не знаю, в чем состояло оно; знаю только то, что на время я потерял сознание своего существования и испытывал какое-то высокое, неизъяснимо-приятное и грустное наслаждение».

В древности беременные или желавшие забеременеть отправлялись к местам захоронений предков и клали в постель какую-либо принадлежавшую им вещь. В древности же, по той же причине, обращались с просьбой к земле, ветру, солнцу и прочим природным объектам вкупе с божествами, причем их отождествляли с предками. Вполне понятно, что местом прошения были захоронения (обычно вблизи храмов, языческих и христианских). Молились и огню, а сжигание покойников должно было ускорить и усилить излучение ими витальной энергии.

В старину, когда знатные роды по праву выделялись из прочих благодаря выдающимся способностям, в первую очередь ратным, почитание покойников, вообще предков практиковалось у них с преизрядным рвением и неукоснительностью. Так как знатный род был силен именно своей, передававшейся из поколения в поколение, выдающейся особливостью. Однако знатные роды оказались и самыми уязвимыми с точки зрения преемства: генетические смешения и случайные мутации чаще чем у других перекрывают у них усвоение «духа предков» и оно уже не может быть восстановлено. В этой связи нелишне привести аналогию между законами биологической эволюции и «отбором» знатных родов: «Мы приходим к выводу, что в качестве третьего основного принципа теоретической биологии можно ввести... принцип возрастания ценности, то есть незаменимости информации как в филогенетическом, так и в онтогенетическом биологическом развитии» (М. В. Волькенштейн. Биофизика. М., 1981. С. 563). Европейская и русская аристократия в сравнении с другими сословиями первой покинула историю.

Казнь через отсечение головы у многих народов считается самой страшной. Это вполне понятно, так как именно в головном мозге фиксируется большая часть культурной информации. Умысел лишить возможности общения с умершими близких им по крови и по взглядам претворялся также в мучительные казни и пытки, искажавшие культурную информацию. Любопытно, что приказ Екатерины Второй при четвертовании Пугачева отрубить сначала голову расценивается как гуманный жест, — но так ли это?.. В том же ряду стоит исполнение смертной казни выстрелом в голову.

В старину было принято останавливать сражения для собирания и захоронения убитых; пересылка останков родным, а также и отказ в выдаче этих останков — все это имеет прямое отношение к нашей теме.

Культурная информация теснейшим образом связана с окружением людей: наполнением домов, природой, ландшафтом и т. п. — все это хранится в нервной памяти. Поэтому, чтобы выбить культурную почву из-под ног, завоеватели и каратели переселяли побежденных и провинившихся, сжигали и взрывали дома, уничтожали природные объекты (такова и сейчас практика террористов и тех, кто с ними борется).

Стремление к оседлости было обусловлено многими факторами, среди которых не последнее место занимают связи культуры, культа предков, божеств и духов, природно-климатических условий существования, в целом формирующих этническую и родовую натуру, характер локусной популяции. А отстаивание насиженного места (локуса) вызвано опасностью утери этно-родовой натуры. Сейчас это уже не так, поскольку по мере развития технологий и роста преобразующей мощи люди все меньше зависят от природного окружения, а духовно-культурный разрыв с предками делает людей похожими и кровно не заинтересованными в хранении «отеческих гробов». Не так просто чтить своих мертвецов и, вместе с тем, не пренебрегать новациями. Развязыванию связей с локусом, а следовательно и с предками, способствовали единобожие и универсализация ценностных ориентиров. В христианстве этому подсобило и почитание нетленных мощей святых. Хотя их жития в известной мере приторочены к месту, их мощи, если они нетленны, можно перевозить. Впрочем, в языческие времена было принято брать с собою в дорогу амулеты и вещи, принадлежащие роду (семье), то есть предкам.

Культурная информация, идущая от предков, работала на изоляцию этносов и родов. Она укрепляла культурный иммунитет, являющийся своеобразным продолжением физиологической иммунной системы человека, отторгающей чужеродные вещества, злостные бактерии и опухоли (с этим связано описанное Л. Н. Гумилевым явление «комплементарности» этносов). Удивительно, что современная глобальная тенденция к ломке преград между этносами совпала с эпидемией СПИДа, разрушающего физиологический иммунитет.

На протяжении всей истории человечества происходит поиск и добывание новых и новых источников витальной энергии. Ради этого выискивают и приспосабливают не только природные источники, не только изобретают устройства для эффективного их использования. Ради той же цели, но вряд ли осознанно, взывают к новым божествам, так как божество — это прежде всего сила преодоления всевозможных препятствий на путях человеческих. Во всяком случае было бы небезынтересно рассмотреть под таким углом зрения генезис религий (см. «Божества, предки и огонь как источники витальной энергии (историко-культурный аспект)»). Одна из самых долговременных и набирающих обороты пракультурных установок — поиск источников жизненной силы.

Но поступающая новая энергия может стать врагом, ибо наличная культура далеко не всегда в состоянии справиться с ее потоками и взрывами, — и когда такое случается, на сцену выходит «скорая помощь» — пракультура со всеми ее голыми, прямолинейными установками... А потом над нею наращивается новая культура, которая в состоянии обуздать и пракультурные установки, и прущие через них витальные силы. И то, и другое, разумеется, никуда не исчезает, но теперь они «окультурены». Культура — это ведь и есть набор или система средств, обеспечивающих сдержанную, а затем и по возможности экономную реализацию витальной энергии (о развитии культур в связи с ростом энергии писали, но иначе, Лесли Уайт и Вильгельм Оствальд). Витальная энергия умерших, особенно ее информационная составляющая, это не просто еще один источник энергии, а как раз то, в чем более всего нуждается созидаемая культура — ей задаются русла, вехи, ориентиры, в рамках которых она должна функционировать, дабы семья все же осталась семьей, род все же остался родом, этнос все же остался этносом, а человек все же остался человеком. Не всегда получается? Ну, так это уже другая проблема.

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»