Пракультурный фундамент психики и культуры. Пракультура может быть или не быть наследием предков человека. Ее зерно могло начать прорастание еще у неандертальца, австралопитека, кроманьонца, но, возможно, что она вошла в рост гораздо позже. Как бы то ни было, но развивающаяся, набирающая силы пракультура вызвала необходимость ее сдерживания, когда энергетический потенциал ее установок стал угрожать существованию человеческих сообществ, которые под их воздействием начали распадаться, погружаться в дикие свары, взаимоистребление. В первую очередь нужно было наложить ограничения на пракультурные страсти превосходства и обособления, чье соединение в едином комплексе было особенно опасным для сообществ, консолидируемых установкой на отождествление. Появляющиеся культуры не только купировали бурные приступы пракультуры, но все более умело и изощренно канализировали ее энергетику, направляли ее собственные стремления на овладение природой, на согласование совместной жизни, на познание мира, на победу над соперничающими сообществами, наконец, на всякого рода бесполезности с точки зрения адаптации, — лишь бы вычерпать излишнюю энергетику.

Для того чтобы выполнять указанные задачи, культура должна была конкретно реагировать на состав пракультурных страстей, установок, стремлений. Вернее, о них должны были знать, хотя бы интуитивно, смутно догадываться, те, кто созидал культуру. Поначалу источником такого рода постижений могло быть наблюдение за подверженными пракультурным импульсам людьми, за их, как бы сейчас сказали, поведением. Затем наступил решительный перелом, — когда к созидателям пришло самопознание самих себя, своей психики, то, что сейчас называется рефлексией. Ибо пракультурные установки задействованы в самой структуре психики и в ее функционировании — той психики, которая свойственна Homo sapiens. (Рассмотрению пракультурных основ психики посвящены статьи в разделах «Индивидуальность», «Пракультура» и др.). Интуитивно и рационально обнаруживая в себе пракультурную основу, люди получили возможность более целесообразно выстраивать здание культур.

Развитие психики означало, в частности, все более упорядоченную («эффективную») ее деятельность, следовательно, позволяло обнаруживать и более прозрачную, поддающуюся рефлексии, роль пракультурых установок. Трезво мыслящий человек, избегающий самообмана, открывал в себе стремление к превосходству, к отождествлению (дружбе, любви, солидарности, приобщению к окружающему и т. д.), к обособлению (изоляции, уяснению собственного Я и т. д.), к самопожертвованию (иногда это можно трактовать как стремление к смерти), к богатству (запасливости, расширению власти и т. д.) и прочим стремлениям, которые мы приписываем пракультуре и которые «впечатаны» в достаточно развитую психику. Таких людей уже немало в античную эпоху, а искусство рефлексии было доступно избранным еще до Сократа; продвижением в этой области европейское человечество обязано христианству с его практикой покаяния, а на Востоке более всего, вероятно, буддизму.

В разных регионах мира, у разных народов и в разных слоях и группах населения утверждалась по-разному окультуренная пракультура, когда начинал доминировать тип человека, который получил название Homo sapiens. Что же до будущей пракультуры, в ее культурном обличии, она будет определяться будущей психикой.

Сдерживание пракультурной энергетики происходит разными способами, среди которых видное место занимает ритуализация и регулярность жизненных обыкновений (см. об этом нашу статью «Человек и социум: обыкновение как социальный и психологический феномен» на сайте или в журнале «Мир психологии» 2003, № 1). Существует распространенное мнение о том, что ритуалы тормозят агрессию (об этом пишут Конрад Лоренц и другие исследователи; см., в частности, упомянутый журнал). На наш взгляд, речь должна идти не только об агрессии — явлении патологическом, — но более широко, а именно, о пракультурной энергетике в целом, которая представляет собою явление вполне естественное для человека. Почему же ритуалы и регулярные обыкновения способны сдерживать пракультурную энергетику? Мнение  К. Лоренца по этому поводу, состоящее в том, что ритуал переориентирует энергетику («агрессию») в безопасное русло, на наш взгляд, носит весьма частный характер. Полагаем, что более общее объяснение заключается в следующем. Повторение заранее известных схожих действий (ритуалы, обряды, обычаи, привычки, обыкновения) чрезвычайно привлекает людей, в том числе и бессознательно. Причина в том, что такого рода деятельность почти не нуждается в волевых усилиях, в расходовании волевой энергии (если эта деятельность не предусматривает преодоление изрядных препятствий). Такое «обезволивание» сообщает чувство покоя, уверенности и, вместе с тем, сберегает витальную энергию для каких-то иных действий. К. Лоренц замечает, что «...человеческая верность всем традиционным обычаям обусловлена попросту привычкой и животным страхом ее нарушать» (выделено нами — Л. В., А. М.; «Оборотная сторона зеркала», 1998, гл. 5, с. 119). Этнологам, изучавшим аборигенов Австралии и Африки, известны случаи, когда нарушение ритуала, а особенно нарушение жестких табу, приводило нарушителя к ненасильственной смерти. Этот феномен легко объясняется нашей гипотезой: сбой заведенного порядка немедленно выплескивает запасенную волевую энергию, которая и приводит к эмоциональному накалу, сильному возбуждению нервной системы.

Надо иметь в виду, что блокирование энергетики пракультурных страстей особенно актуально на стадии «первобытности», когда использование их потенциала еще не слишком разветвлено в культуре. Отсюда столь заметная роль ритуалов и обязательных, безвариантных обыкновений на этих стадиях. В современных культурах обыкновения по-прежнему составляют большой культурный массив, но их теснят поощряемые в новейших культурах новации. Поэтому все большее значение приобретают задачи канализации, использования пракультурной энергии, а не ее блокирование, тем паче, что оно почти неизбежно носит временный характер.

Несколько слов о связи некоторых фундаментальных представлений с пракультурными установками. По мере развития и самоопределения пракультурных основ психики и, естественно, самой психики, а следом за ней культуры, происходило все большее обособление индивида. Поэтому потребовалось все большее осмысление того, что представляет собою человек как отдельное существо, и что такое «внешний мир», получивший название «действительности» и «реальности» (понятия, вошедшие в русский язык в 19 в.). При этом, в осмыслении действительности, конструировании реальности решающее значение имела культура и, конечно же, пракультура. Пракультурная установка на отождествление породила представление о связи явлений и вещей; установка на обособление — о самих по себе предметах, явлениях, вещах; установка на превосходство — о развитии, эволюции, противоборстве разных сил; установка «многое в малом» — о человеке как «микрокосме» и т. д.

Последнее замечание. Своего рода параллелизм психики и культуры с приоритетом психики был и в какой-то мере остался ведущим постулатом в некоторых антропологических школах, опирающихся на психоанализ, юнгианство и собственно этнокультурные исследования. Отличие нашего подхода, базирующегося на изучении пракультурных феноменов, для специалистов должно быть очевидно.

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»