Первая страницаКарта сайта

Чистота и личная свобода. На наш взгляд, стремление к физической, равно как и духовной, чистоте продиктовано пракультурной установкой на обособление. Суть этой установки в том, что человек хочет избавиться от всего чужого, — того, что противно его ощущениям и эмоциям, того, с чем он не отождествляет свою самость. До появления христианства общепринято было считать, что дурные мысли и желания, наносящие вред самому человеку, его близким и потомкам, наведены извне, недоброжелателями, как среди людей, так и среди иных существ (животных, духов, божеств и т. п.). Да и до сих пор иной христианин непрочь возложить вину за свои неприглядные поступки и поползновения на бесов («бес попутал»), врагов и колдунов (колдуний). Избегать душевно чужого старались чувственным ограждением — не слушать чужих, не смотреть на чужих, не есть вместе с чужими, особливо из той же посуды, и т. п., а также с помощью специальных упражнений — аскетики. Ограждения устраивают посредством амулетов, наносимых на тело знаков, с помощью одежды. Официальное православное учение возлагает вину за дурные дела и мысли как будто на самого христианина, в связи с чем разработано искусство выявления и искоренения в себе грехов. Вместе с тем склонность к грехам учение соотносит с наследованием «первородного греха», совершенного первыми людьми (у католиков несколько иное учение). Таким образом, грехи все равно выглядят как нечто навязанное извне. Заметим, кстати, что корни таких обыкновений, как изрыгание грубостей и хамство, заключены в обычаях нарочитого осквернения.

В родовом обществе чужим считалось все то, что присуще другим родам, — это была «естественная нравственность». Если же брали жену (мужа) из другого рода, то требовалось совершить обряд очищения и приобщения — именно такова свадьба. Смешение родов, их совместная жизнь обусловили выработку новых правил и запретов, позволяющих отделить хорошее от дурного, свое от чужого. Однако «свое» и «чужое» — это уже отнюдь не то, что понятно даже младенцу. Тут впервые возникает нечто придуманное, искусственное, то, что называют законами, моралью: «свое» и «чужое» надо объяснять, этому надо поучать. Появляется огромное разнообразие «моралей» и культур.

Большую роль в избавлении от чужого играют омовения. Сразу приходит в голову свойство воды благоприятно воздействовать на физиологию и настроение. Но тут же следует и мысль, что омовение улучшает самочувствие в силу того, что мы при этом избавились от чего-то чужого, вредного, наносного. Не исключено, что эта мысль, пусть и не оформленная, смутная, стимулировала развитие многочисленных обрядов с омовениями. К примеру, мытье рук перед едой или ног после дороги — весьма древние обряды — поначалу не имели отношения к гигиене (в современном понимании): ели руками из одной миски, если евшие считались своими, а руки надо было мыть, поскольку они могли перед этим прикасаться к чему-либо чужому; ноги тоже мыли, так как в дороге они прикасались к чужому. Понятие «грязи» в современном понимании довольно позднее, сначала это слово было лишь синонимом чужести («грязный человек» — плохой (чужой) человек), так же, как «чистота» была и осталась синонимом человека доброго, неиспорченного, целомудренного.

В сказках и мифах, если человек хочет измениться, приобрести нужное ему качество, или же его принуждают к этому, он должен пройти через воду, огонь, испытания — для того, чтобы избавиться от себя прежнего, от какой-то проникшей в него или врожденной порчи, что после обряда станет для него чужим; недаром говорят, что вода, огонь, испытания очищают. Согласно церковному учению, крещение необходимо, чтобы устранить «первородный грех», а иногда и прочие грехи.

Пракультурная установка на обособление, латентно всегда присутствующая в человеке, активно ворвалась в европейскую культуру где-то в середине второго тысячелетия н. э. Уважение к индивидуальности, к ее законодательно зафиксированной некоторой свободе от семьи, общества, государства, понятие о свободе личности — последствия упомянутого культурного переворота. Свободный человек, в современном понимании, — это человек, не зависящий от чего-либо не своего, то есть чужого, внешнего. Так трансформировались прежние представления, о чем говорилось выше. В принципе нынешнее представление о свободном человеке перекликается с древнейшими представлениями о человеке, не обремененном чем-то чужим. Другое дело, что изрядно претерпело изменение понятие и ощущение чужого.

Думается, что плодящееся разнообразие гигиенических средств, а главное, исключительное внимание к экологии, уличная чистота, искоренение хамства, столь свойственные нынче западным странам, есть результат продолжающегося развития культуры обособления и представлений о свободе. Там, где до этого далеко, обычно ссылаются на трудности, связанные с природными особенностями. Полагаем, что оправдания такого рода — не более чем удобное заблуждение.

См. также: