Пракультура за кулисами коллективных представлений. Пракультура, подобно простейшим жизненным формам вроде вирусов, слепо стремится к безудержным пандемиям, завоеваниям, и лишь культурные заслоны, демпферы и громоотводы, наряду с огрызаниями исконных установок друг против друга, избавляют человечество от ничем не сдерживаемых страстей. Это верно в отношении древнего грека и египтянина, современного интеллектуала и туземца. Пракультура дополняет те властные бессознательные образы-эмоции, которые исследовал К. Г. Юнг, назвав архетипами. И похоже, что поиски подлинных властителей наших душ далеки от завершения. Далее пунктирно проследим пути хотя бы нескольких установок.

Такая установка, как «многое в малом», ориентирует на нечто ограниченное в пространстве, небольшое, иногда незаметное, сокрытое, невзрачное, но, как это ни странно, оказывающееся судьбоносным и сверхсильным. При родовом образе жизни, несмотря на очевидную малочисленность родового сообщества, его коллективные представления утверждали его центральное положение в мироздании, утверждали, что именно данному роду (клану, племени) Солнце и Луна оказывают особое благоволение, именно ему покровительствуют могучие божества. Древние евреи создали религию, в основе которой «договор» этой когда-то малозначащей пастушеской народности с величайшим Богом — творцом неба и земли. Основатель христианства, Иисус Христос, в Его человеческой ипостаси рожден в семье плотника и умер на кресте как взбунтовавшийся раб. В монархических государствах было распространено убеждение в том, что единственно монарх олицетворяет собой весь народ, всю страну, и подобное убеждение, пусть и не в категорической форме, лежит в основании любого государства, где верховная власть, парламентская, олигархическая, президентская, правительственная, не бывает слишком многочисленной, иногда она «штучная». Источником грандиозных космических энергий современная наука полагает процессы на уровне ничтожных по размеру атомных ядер, невидимых даже в микроскоп. Как когда-то утверждал Эрнст Мах, а за ним другие мыслители и ученые, все в природе и в человеке тяготеет к эффективности, то есть максимальному результату при малых средствах. Та же установка преобразила положение индивидуума в странах западной демократии, сосредоточив в нем главные источники социокультурной активности.

Пракультурная установка на обособление, на культурный иммунитет, сформировавшая родоплеменное устройство человечества, перекинулась на государственные и национальные образования и, вместе с тем, на индивида. Даже восприятие окружающего, представление о мире оказалось подверженным этой установке — благодаря ей обостряется внимание и мир выглядит состоящим из отдельных предметов, вещей, объектов, явлений.

Стремление к превосходству, поначалу породившее соперничество и схватки между родами и племенами, со временем обуяло целые народы, государства, повернуло на покорение природы, на успех, первенство, конкуренцию во всем.

Культ постоянства стал обретать осмысленные черты в едва видимой древности. Он благоприятствовал адаптации, специализации образов жизни, оседлости, углублению знаний и отточенности умений. Ему человечество обязано, хотя и нарушаемой, устойчивостью национальных особенностей и культурно-религиозных основ. Зачин Библии, вменяя мироустройство мудрому и всесильному Творцу, как бы внушает нам: то, что Им создано, да притом «хорошо весьма» (см. начало Книги Бытия), человек не может улучшить, а ежели попытается менять, то лишь напортит. Потому, как еще недавно поучали на Руси, «Не живи как хочется, а как Бог велит». Опять-таки еще не так давно, согласно свидетельствам де Гроота, китайцы не чинили своих жилищ, а когда те напрочь разваливались, строили новые. Любование старческими пятнами — знаками времени, попросту руинами, в Европе, к примеру, в Италии, составляет неотъемлемый антураж европейской культуры. Туземцы нередко объясняют несчастья нарушением от века заведенных обычаев. Но и современные православные причины заболеваний и бедствий усматривают в невыполнении, как им представляется установленных издревле, церковных и религиозно-житейских правил. В нынешней России, да и не только в ней, призывы следовать исконным национальным ценностям и такой слоган, как «стабильность», находят отклик в сердцах большинства сограждан.

Если культ постоянства восходит к врожденной обособленности индивидуума, то подтачивающая этот культ новизна перекликается с инстинктом, который можно бы назвать поиковым, способствующим адаптации к неизбежно меняющимся условиям существования. Стремление к новизне стало превращаться в культ в Европе в 18 веке. Реформы, революции, проповедь прогресса, развитие искусства, науки, техники и т. д. — это в первую очередь формы проявления этого культа, а всякого рода моральные, социальные, экономические и прочие причины указанных явлений — это, так сказать, не более чем сподручные оправдания и конкретные стимулы.

В сегодняшней России оба эти культа, постоянства и новизны, как это бывало и раньше, разделили страну на «консерваторов» и «новаторов».

Самая фундаментальная, врожденная установка — отождествление человека с окружающим. Наиболее сильное сопротивление ей оказывает установка на обособление — от того же окружающего. Отождествление — тема особая, о нем разговор в других заметках (см. соотв. рубрику).

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»