Власть, как и отечество, не выбирают. Бедные (а таковых у нас всегда было большинство) не приучены к выбору, разве что в житейских частностях, да и то далеко не всегда: бедный человек ограничен даже в выборе еды. И уж точно никогда у нас не было всамделишного выбора власти, хотя бы умозрительного. Даже сугубо внутренние наши симпатии и антипатии к ней заданы. Ибо власть для нас всегда была священной, и это подтверждается не только ее охранением и почитанием, но и ненавистью к ней и жаждой ее священной крови. Так как святыни можно беречь, яростно уничтожать, но только не выбирать по здравом рассуждении. Сказано ведь, что «нет власти не от Бога». А это не что иное, как пракультура, продиктовавшая сию максиму и язычеству, и христианству, и до сих пор все это полно скрытой силой. Власть у нас и отечество почти что одно и то же.