Пища и власть — какова связь? Могут сказать: тоже мне бином Ньютона — у кого власть, у того и пища. Ан — нет, не совсем. Рокфеллер удручался жесткой диетой, а Гитлер потчевал себя рыбками и овощными рагу (кстати говоря, неплохая вещь, ежели со вкусом приготовить). Полагаем, что чувство власти пракультурно связано с добыванием, приготовлением и поглощением пищи. К этому имеют отношение убиение живого, его расчленение и обработка огнем. Чувство власти достигает апогея при пытках и казнях, этих своего рода палаческих пирушках. Когда это делалось публично, не только палачи, но и зрители с удовольствием насыщались этим зрелищем. Некоторые аскеты, вероятно, испытывают подобные чувства, мучая самих себя.

Реальная власть предполагает некую свободу действий: власть и свобода взаимно обусловлены; государство обладает реальной властью, если в какой-то мере может распоряжаться жизнью и смертью сограждан. Растению не нужны свобода и власть, ибо оно получает пищу из воздуха и почвы. Но они нужны любому животному и, конечно, человеку — как на стадии добывания сырья для пищи, так и на стадиях ее приготовления и потребления. И вот что любопытно: потребляя пищу мы не только удовлетворяем желание насытиться и обласкать свой язык и гортань, но еще ублажаем себя самим ощущением власти. Вы думаете, что все эти манипуляции с мясом, овощами, мукой, специями, жиром и десятками других ингредиентов не доставляют удовольствия от игры с ними в кошки-мышки, от овладения ими и прямого насилия? Разумеется, бывают исключения. Однако для большинства людей чувство власти, — хотя бы над чем-то или кем-то, — вожделенно и даже необходимо, впрочем, как правило, без ясного осознания и понимания сей жажды. Так что властью наслаждаются не только начальнички, но и не вылезающая из кухни баба Зина, правда, предмет приложения сил у них разный. Причем, бабе Зине и не всегда потом есть охота, ибо навластвовалась. А почему иные женщины не допускают других домочадцев к кухонному тайнодействию и ни за что не хотят пользоваться кухонными комбайнами (и таких немало)? Потому что ни с кем не желают делиться властным удовольствием...

Царские, княжеские, диктаторские пиры и пирушки, когда возглавитель окружен приближенными, есть натуральное, можно сказать физиологическое доказательство действительной близости приближенных к владыке. Так как тут не только его доверие к ним и их доверие к нему (не подложат отраву — и сколько раз подкладывали!), не только приобщение к владыке при застольном обсуждении важных решений — да, не только, — но также непосредственное единство во власти пирующих: совместно с владыкой поглощающих, режущих ножами и протыкающих вилками общую снедь, в унисон жующих и пьющих...

А когда иные телеведущие, артисты, писатели и прочие, патологически инфицированные жаждой власти, — когда они демонстрируют кулинарные действа и пищевые пристрастия и даже издают на эту тему сочинения, — разве не потеет от восторга простой люд, который тем самым ест, пьет, попросту жрет вместе со своими кумирами?! Кстати заметим, что «жрать», то есть приносить жертву, означало когда-то не только ее поедание, но закалание. На связь власти с едой одним из первых обратил внимание, кажется, Элиас Канетти.

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»