Честь, честность, часть. Насколько нам известно, родство таких слов, как «часть» и «честь» имеет место лишь в русском языке. Честь когда-то понималась двояко: как независимость, неподкупность, незапятнанность, как отстаивание своего, принадлежащего своему роду — все это поначалу связано именно с родовой культурой (она и есть пракультура); второй смысл — честь как преданность (а преданность переходит в переданность и проданность). В первом случае «честь» и «часть» ощущается как частное — никому кроме нас неподвластное, как свое и более ничье; во втором случае — как часть чего-то целого, кого-то другого. В России, начиная с Грозного, из культуры, этикета изымается понимание родовой и личной чести как независимости и насаждается ее понимание только как преданности (разумеется, царю). Независим может быть только самодержец, а если кто-то еще, то царский сан теряет священный статус, ибо священное всегда неповторимо, единственно (потому икона не может быть копией — каждый раз это новый «список», как говорили в старину; штампование иконных изображений — это утеря «чувства святыни»). Цари и короли запрещали дуэли не потому, что пеклись о сохранении благородного сословия, а для того, чтобы искоренить осознание чести как независимости.