Первая страницаКарта сайта

Властитель и божество. Настоящая власть — это когда есть вольготный выбор, то есть достаточная свобода. Власть бессмысленна, если нет сопротивления. Власть привлекает чувством обладания, сладостной возможностью хватать, разрывать, резать, заглатывать. Когда то, что еще недавно было живым, люди едят руками, им дается чувство физического, мускульного превосходства над тварями земными. Ради этого чувства они поедали органы поверженных врагов. Особенное удовольствие доставляло едение с ножа. Ложка и вилка означали переворот не в гигиене — это было одним из этапов отхода от пракультурных страстей. Едение с ножа стало признаком бескультурья, более того — за этим, как кажется, чуется что-то грозящее. Так и есть: пракультура и в самом деле опасна, — прикоснувшийся к ней цивилизованный человек перестает быть тем, кем он был.

Со временем власть, как свойственное человеку индивидуальное чувство, конституируется в социальную структуру — возникают властвующие и подвластные. Различие между ними в разном объеме свободы. Властвующему доступно то, что запрещено подвластному. Поначалу властвующими становятся самые ярые, неудержимые. Различие между богами и людьми мыслилось аналогично. Правда, и боги были не всевластны. Лишь явившийся людям Бог-творец всего на свете обладает абсолютной властью и свободой. Поэтому Бог монотеистических религий побеждает богов языческих (народных). В христианстве особенно подчеркивается, что Христос принял распятие добровольно, а мог призвать тысячи грозных ангелов, и все Его недоброжелатели и мучители в ужасе разбежались бы. Хотя бы на йоту ограниченный в чем-то бог, это не Бог-Троица, не Аллах и не Ягве.

Родовое начало занимало центральное место в древней культуре, древнем социуме. Все приобретало родовой образ и родовое подобие. Таковым был и институт власти. Власть возымела форму властвующих родов и в соответствии с этим приобрела наследственный характер. Это установление дотянулось до нынешнего времени. Только вместо передачи власти сродникам теперь власть стараются передавать преемникам, продолжателям, единомышленникам. Кровное родство трансформировалось в родство идеологическое, хотя кое-где сохраняется и первое.

Формула родовой жизни — предки, потомки, предки, потомки — в идеале означает бессмертие рода, понятое не абстрактно, а как что-то очень длительное (в древнейших мифах даже боги не вечны). Это представление отражено в Библии, согласно которой первые люди жили сотни лет. Мифологема бессмертия рода переходит в мифологему обожествления рода, ибо боги бессмертны (в вышеуказанном смысле).

В формуле родовой жизни предки важнее потомков, предки — передние, впереди идущие — возглавляющие шествие рода по жизненным путям, и почти не уязвимые: живого человека можно умертвить, а мертвого не убьешь. В самом деле, как можно навредить императору Августу и царю Навуходоносору, коих объявил своими предками Иван Четвертый? Если даже разрушишь, осквернишь могилу, то и на этот случай есть выход: часть останков или их символических заместителей можно припрятать (римляне хранили легенду о где-то укрытой кости Гая Юлия Цезаря; вспомним еще сказку о Кощее Бессмертном; не случайно египетские пирамиды имели тайные обители). Надежность охранения умерших укрепилась при введении обычая сожжения трупов. Но еще неистребимее предок, а с ним и весь род, ежели предок оказывался богом. Было время, когда умерший любого рода (не простолюдин) приравнивался к богу (например, в древнем Египте), затем эта привилегия была дана только знатным, особенно властвующим родам. Гай Юлий Цезарь возводил свой род к богине Венере, а последующие римские императоры — к Гаю Юлию Цезарю; японский император до сих пор считается сыном Солнца.

Христианство на Руси сначала приняли князья и дружинная знать, и наряду со своими полулегендарными заступниками-предками они получили заступников в небесных обителях, тоже своего рода предков, — это те святые, имена которых прибавляли при крещении к именам, данным при рождении (обычай, вероятно, продержался до 14 в.).

У именитых родов неуязвимость предков имела особенно большое значение. Ведь если по каким-то причинам такой род лишался земной власти или ее сильно ограничивали, что нередко происходило, то, несмотря на это, он не ронял своей номинальной знатности, коль скоро нельзя было унизить его иномирных заступников. Возможно, что именно это обстоятельство способствовало принятию христианства в первую очередь знатными родами.

Властвующие всегда желали вплотную приблизиться к уровню божеств и даже стать ими еще при жизни. О божественном статусе египетских фараонов хорошо известно. Аналогично обстояло дело и в других древних царствах Востока. Любопытно, что эти же представления быстро утвердились у римлян после того, как возникла империя. Если Октавиан Август вводит богоподобное почитание императора после его смерти, то следующие императоры настаивают на таком почитании еще при жизни.

Юлий Цезарь был не только узаконенным Сенатом диктатором и «Отцом отечества», но и главным жрецом. Совмещение высшего жреческого сана с высшей государственной властью — частое явление. Римский папа не только глава Католической церкви, но и правитель государства Ватикан. О возглавлении Российской церкви помышляли Петр Первый, Екатерина Вторая, Павел и Николай Второй. Ближе к божественному миру правитель становится и когда присягает на Библии или Коране, когда глава церкви его коронует или хотя бы присутствует при инаугурации.

Почему это так важно для властителей? Власть предполагает достаточно широкую свободу действий, и властвующего от подвластного отделяет именно сравнительно большая свобода. Но самая большая свобода у божества. Всякая ли власть способна избежать соблазна обожествления?..

Российские самодержцы были убеждены, что они несут ответственность только перед Богом. Самодержец не обычный человек. Он это знал сам и это явно выражалось в том превеликом почитании, которым он был окружен. И хотя ни один из российских самодержцев никогда прямо не называл себя божеством, да и вряд ли мог так думать о себе, в его подсознательной подоплеке подобная смутная мысль могла иногда присутствовать. А ежели ты — божество, то и вообще ни перед кем не несешь ответственности, разве что перед Богом. Именно так, не на словах, а на деле, и вели себя Иван Грозный и Петр Первый, и не только они. Да и как не почувствовать себя богом, если твои подданные так тебя величают? Особенно этим грешил 18 век. М. В. Ломоносов называл императриц богинями, а Петра Первого божеством («Земное божество Россия почитает»). А вот еще о Петре Первом: «Он Бог, он Бог твой был, Россия, / Он члены взял в тебе плотския, / Сошед к тебе от горьних мест». Масса поразительных фактов такого характера, уподобление царской особы Иисусу Христу и т. п. читатель может найти у Б. А. Успенского в его работе «Царь и Бог» (Избр. труды. Т.1. 1994).

Соблазн обожествления, приравнения к божеству проистекает не только из царского этикета и славословий, но обусловлен пракультурным стремлением к превосходству, к максимизации свободы и власти. Поэтому любой человек в самом своем существе, пусть и бессознательно, хочет стать божеством. А человек, уже вкусивший огромную власть, тем более стремится ее расширить сверх всяких пределов.

История зафиксировала нередкие противостояния между церковной и государственной властями. Князь Дмитрий Донской не пускает в Москву митрополита Киприана, князь Иван Третий пытается отнять церковные земли, князь Василий Третий заточает митрополита Варлаама в монастырь, Иван Грозный не только изгоняет митрополита Филиппа, но и лишает его жизни, царь Алексей Михайлович сначала поддерживает патриарха Никона, инициировавшего церковный раскол, а затем устраивает над ним суд и Никон кончает жизнь монастырским пленником... Петр Первый обезглавливает Церковь, ликвидируя патриаршество, а Екатерина Вторая отбирает у Церкви ее земли. В 19 в. происходит ее полное огосударствление и противостояние прекращается... Отнятие земель и перевод священства на государственное жалованье, неуклонное законодательное ограничение полномочий Церкви в судебных делах, пресечение традиционного права епископов на критику властей и на помилование — все это и многое другое ослабляет авторитет и власть Церкви и расширяет власть Государя и государства и, следовательно, делает сомнительной ответственность самодержца даже перед Богом. Такой вывод может показаться странным, но речь в данном случае идет не об объективных категориях (подлинные отношения царя с Богом нам неведомы), а о логике внутренней мотивации поступков самодержца и народной мифологии. Нравственные нормы, по которым Бог судит людей, практически целиком находятся в ведении Церкви, и потому ее ослабление, оттеснение ее власти и влияния неизбежно влечет за собою падение нравственных норм и психологической ответственности перед Богом. Это верно в отношении любого человека, и тем более властвующего. Кончается это тем, что власть сама для себя становится богом. И тогда уже ничто не мешает властителю вершить злое и доброе без всяких препятствий... Справедливости ради, надо сказать, что российское самодержавие все же в этом далеко не дошло до крайности.

Зато финал сей исторической драмы довершили большевики. Прекрасно понимая, какие преступления они творят, — во имя «блага трудящихся»! — большевики потому и разгромили Церковь, а Бога объявили химерой. Исключительно в интересах поддержания своей власти они не считались ни с чем, поскольку внушили себя, что не несут никакой ответственности ни в этом мире, ни в загробном. Отменив прежний божественный мир и прежнее бессмертие, они в то же время фактически обожествили себя, соорудив свою религию, в соответствии с которой они всегда правы, а их идеи бессмертны. Отсюда и культ вождей, и все прочее...

В традиционном христианстве, в православии особенно, испокон веков утвердилось убеждение в том, что всякой власти следует покоряться, а бунт против власти — тяжкий грех. Иногда, впрочем, это оспаривалось, вернее «уточнялось», — к примеру, даже такой «государственник», как прп. Иосиф Волоцкий (1439—1515), обличая митрополита Зосиму, называет его «первенец сатаны, гнуснейший злодей» (Зосима был поставлен великим князем Московским Иваном Третьим на «святой престол» в Москве в 1490 г.). Согласно Библии, некоторые израильские пророки обличают израильских царей. По поводу «злых властителей» высказывалось и такое мнение, что они посланы Богом в наказание народу за его грехи. Необходимость подчиняться любой власти обычно выводят из известного высказывания апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Послание к римлянам, 13; 1). Но тот же Павел в другом месте пишет: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих; но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал...» (Первое послание к коринфянам, 2; 6—8).

Очевидно, что слова апостола о покорности властям, ибо они поставлены Богом, следует понимать не в том смысле, что данная власть поставлена навсегда, и что ей не может прийти на смену другая власть. Речь у него, на наш взгляд, идет лишь о том, что заполучить власть, добиться ее невозможно без помощи Бога, в крайнем случае без Его попущения. Но, согласно Евангелию, без Бога вообще ничего нельзя добиться: «Без Мене не можете творити ничесоже», — говорит Христос. Так что рвешься ли ты к короне, хочешь ли родить ребенка, довести до конца какое-либо дело — без божественного участия ничего у тебя не выйдет. Таково христианское учение, и из его духа и буквы только вытекает, что во всегдашней необходимости божественного участия в человеческой жизни получение власти не является исключением. И потому наличие сегодня какой-то власти у Ивана ни в коей мере не исключает того, что завтра или послезавтра Бог передаст власть Петру. В Новом Завете рассказывается, что Бог сначала сподобил царской власти над Израилем Саула, но через 40 лет отверг его, оказав благоволение Давиду: «Нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои» (Деяния апостолов, 13; 21—22); согласно Ветхому Завету Саул, лишенный помощи Божией, покончил с собой, после чего филистимляне отрубили ему голову (1 Книга царств, 31; 8—9). Таким образом, христианам предписывается воздерживаться от противления властям не потому, что они «от Бога», — ибо все от Бога, — а совсем по другой причине, каковая налицо хотя бы в цитированном послании к коринфянам: все в мире сем преходяще, в том числе и власти, и христианину следует печься не о благах мира, а о «Царстве Божием и правде его».

Придумано немало мифов, легенд, существует немало мнений и убеждений, так или иначе пытающихся обосновать право той или иной группы, того или иного «класса» или лица на власть. Аристократия, народ, царь и король, партия — их власть всегда старались обосновать то божественными законами, то традицией, то общественным договором, то процедурой выборов, то как-то еще. Карл Маркс придумал и такое обоснование: каждый появляющийся на исторической арене новый «класс» должен прийти к власти — так Маркс хотел «научно доказать» неизбежность прихода к власти рабочего класса. То, что новый социально-экономический слой поначалу не имеет достаточных прав в общественной структуре и потому будет за эти права бороться, мирными или не мирными средствами, это очевидно. Но то, что он в результате станет господствующим, конечно же, совсем необязательно, что и являет нам подлинная история. Множество людей и их объединений старались и стараются заполучить власть, ибо она удовлетворяет исконные пракультурные стремления к превосходству и к свободе, а иногда и к богатству. А уж кому удастся, кому повезет — пути истории неисповедимы.

См. также: