О том, как островитяне сказку прикончили

В далеких южных морях есть небольшой остров. Чтобы пропитаться, неприхотливые островитяне не затрачивают большого труда: все произрастает само по себе, только что и делов — сорвал фрукт, выкопал овощ, надо лишь немного обихоживать — где полить, где окучить; а прибрежная рыба сама лезет в сети, надо только немного приманивать. И вино на острове есть: его научили гнать из даров природы морячки, которых в давние времена высадили с проплывавшего корабля за какие-то проступки. Морячков тех уж лет двести как островитяне зарезали — за дело, конечно, — зато виноделие до сих пор расцветает пышным цветом. Ну и все в таком роде — одним словом, ешь — не хочу, пей — не хочу, гуляй — не хочу.

...Но так было когда-то. А вот что приключилось уже совсем недавно.Узнали островитяне, что на каждом из соседних островков есть свой царь. Узнали и задумались: а чем же мы хуже других, пусть и у нас будет царь. Снарядили суденышко и отправились за царем, потому что, как сказала Умканон — самая старая женщина, у которой на загорелой голове уже не было ни одного волоска, — как она сказала, царь должен быть обязательно из другого народа.

Островитяне не слишком долго искали правителя, так как на соседних островах сразу же объявилось немало желающих. Так вот, привезли правителя, поселили его в самую большую хижину и дали дюжину жен. После этого жизнь снова потекла беспечно. Островитяне весь день что-нибудь жевали и чуток делом занимались, а вечерами пили вино и пели громкие песни. Царь же вскорости целиком принял их обычай и стал таким, как все. Только уж пил больно много и по женской линии баловал изрядно (мало ему было своей дюжины!).

Долго ли, коротко так было, сказать трудно, но однажды самая старая и абсолютно лысая женщина Умканон созвала к себе всех своих детей, внуков и правнуков, — а это без малого все островное население, — созвала их и так им сказала: «Царь не должен быть как все. И к тому же безобразник. Вы привезли неправильного царя. Нужен другой царь — настоящий». Сказано — сделано. Островитяне содрали с царя кожу, тушку зажарили и торжественно съели, а его жен и детей поделили между собой, и снова снарядили суденышко.

Не прошло и месяца, как привезли нового царя. Был он маленького роста и с большой головой, а лысина на ней лишь немногим уступала лысине Умканон. И сказал новый царь островитянам: «Товагищи! Давно известно, что человек пгоизошел от обезьяны благодагя тгуду. И еще известно, что кто не габотает, тот не ест. Посему повелеваю: отныне пегед тем как согвать фгукт, следует обгубить все нижние сучья — чтобы до фгукта было нелегко добгаться; а выкопав овощ, снова его закопать, в ямку поглубже, и уж потом снова выкопать; что же касается гыбы, то давно известно, что без тгуда не вытащишь и гыбки из пгуда, а потому отныне будете ее вылавливать гуками. О вине будет отдельное повеление, а пока пейте, как и пили. Все. За габоту, товагищи!» И еще он прибавил, что жен ему не нужно, ибо дал он обет девственности.

Началась на острове новая жизнь. Как говорится, в поте лица добывали хлеб свой. «Теперь у нас все, как у людей, — удовлетворенно говорили друг другу островитяне. — Даже лучше, потому что наш царь девственник». Долго ли, коротко так было, но однажды старая лысая женщина Умканон созвала всю свою родню, — а это, почитай, чуть не весь остров, — созвала и сказала: «Дураки вы все. Кого вы привезли на свою голову? Вы что же, стали жить лучше, или веселее? Вот то-то же. Неправильный это царь. Нужен другой царь — настоящий». Сказано — сделано. Островитяне содрали с царя кожу, тушку зажарили и торжественно съели. Снова снарядили суденышко и отправились на поиски нового царя.

...Третий царь так сказал островитянам: «Господа! Я обязан открыть вам страшную тайну: вы, господа, самый великий народ на земле и потому вам должны покориться все другие народы. Вперед, ура!» Понастроили островитяне лодок и плотов и отправились на завоевания, а чтобы не скучно было, женщин с собой взяли и детей — всех, кроме стариков. Но пока они покоряли другие острова, на их собственном острове все вконец одичало. Так как у стариков какая же сила... Скажем, бананы стали как камень, не разгрызть, а репа выродилась в такую горечь, что сразу выплюнуть хочется, и вина не стало, и рыба куда-то ушла...

Хотя островитяне и покорили соседние народы, но долго ли, коротко, а вернулись восвояси. Потому как что им дальше делать с покоренными, никак не могли придумать. Только и было радости: когда царь появлялся пред ними, глашатаи выкрикивали: «Идет великий царь, над всеми землями и островами царь (тут они перечислялись) — идет великий царь и нет никого его великее...»

Вернулись-то островитяне вернулись, а есть-то им — что? и пить — что? Из покоренных островов завозить долго и хлопотно, да пожалуй, и нечего — все что было, отняли, и так навоевались, что одни пеньки там торчат. Совсем приуныли. Пришли к Умканон и спрашивают: «Что нам делать?» А Умканон уже такая старая, что еле шепчет: «Эх, дураки вы, дураки, неправильный у вас царь...» — и померла, не договорив. Убили островитяне царя прежним манером и стали думу думать. А надо заметить, что покорили они только близлежащие острова. Подалее же расположился весьма обширный остров, а может, и полуостров, где, по слухам, люди жили отменно хорошо и во всем у них была полная чаша. Но было также известно, что завоевать сей край обетованный никому не доступно. Многие пробовали, но с позором ретировались. Ибо и народ там был не робкого десятка, и, главное, оружие у них было страшной силы — ветродуем называется. Как запустят они эти ветродуи, так любую флотилию или рать сдует к такой-то матери — страсть! И тогда решили: все равно делать нечего, перемрем мы тут, как пить дать перемрем, — так пойдем-ка мы на поклон к этому богатому народу, не с оружием пойдем, а со смирением: мол, возьмите нас под свое крыло, володейте нами, только помогите выжить. Сказано — сделано. Отправили посольство. Самых хитрых и жалких по виду снарядили...

Вернулось посольство, как говорится, не солоно хлебавши: «Не желают они нас ни в полон брать, ни кормить за здорово живешь. Мы бы, говорят, завалили бы вас всяким товаром, да платить-то вам нечем. А так вы нам и даром не нужны. Одним словом, нехороший и гордый народ, никакой любви к человечеству».

Погрустили островитяне, погрустили, но ведь никуда не денешься — есть, пить все равно надо. И не стали они больше ни царей звать, ни какую-никакую власть заводить. Распределили свой островок между семьями, — как можешь, так и подымай хозяйство. Если где нужно на общее дело потрудиться, помогали друг другу. Так и живут, а добра ли наживают, потом видно будет.

Короче говоря, сказка прикончилась — быль началась.