Культурно-ценностные факторы распада СССР

Л. Э. Ванд, А. С. Муратова
В сборнике «Распад СССР: 10 лет спустя», Москва. 2001. C. 127—129.

Причины распада обычно ищут в особенностях политико-экономического положения СССР в конце 80-х годов, а также в амбициях республиканских элит. На наш взгляд, к распаду привели более глубокие противоречия, коренящиеся в культурно-ценностной сфере. Чтобы убедиться в этом, придется совершить историко-культурный экскурс в далекое и недавнее прошлое.

Присвоение территории с древних времен сопровождалось мерами завоевателя по ослаблению ранее укорененного на ней этнического или иного локального своеобразия, освященного памятью предков. Такие меры были необходимы завоевателю именно потому, что местное население в своем мифокультурном праве на владение опиралось на принадлежность данной территории далеким предкам (которые когда-то могли ее завоевать).

Распаду СССР способствовало то, что «предковые» мифокультурные ценности возобладали с новой силой — и не только среди народов СССР (в том числе в русском народе), но, по-видимому, и в мировом масштабе.

Когда право на территорию обусловлено тем, что ею владели предки, на первое место (в культуре и социуме) выдвигается то, что с ними прямо или косвенно связано. Особым почитанием пользуются героические предания, захоронения, памятные сооружения (в том числе идолы — у язычников). В тесной связи с предками — основателями и мистическими хранителями этноса, вообще местного населения оказываются знатные роды, а иногда весь местный народ. Важными носителями этой связи являются, конечно, язык, религия и старинные традиции. С приходом христианства предков отчасти замещают мощи святых, христианские реликвии и святыни.

Земля считалась принадлежащей завоевателю, если ему удавалось обесславить, обессилить — «подчинить» предков живущего на этой земле населения. Например, у римлян это состояло в обращении части или всего населения в рабство (что равносильно истреблению: предков некому чтить), в уничтожении знатных, в насильственном поклонении римским богам (в том числе императору), в присовокуплении местных божеств к римскому пантеону. В Библии говорится об истреблении иудеями живших в Палестине народов, о разрушении их городов и божеств-идолов. Ордынские ханы неоднократно прибегали к полному истреблению сопротивлявшихся, принуждали князей совершать языческие ритуалы и поклоняться своим божкам и хану.

Как известно, с 14 века история России представляет собою постепенное расширение сначала Московского княжества, затем Царства и Империи. Монашество движется на Север и Восток, сокрушая языческие объекты поклонения или демонстрируя их слабость, что в мифокультурном плане означает поношение предков (св. Стефан Пермский у зырян, св. Иоанн Ростовский и др.). В 15 веке почти теряют самостоятельность Псков и Новгород Великий. При этом именитые роды переселяются из этих мест, иконы и другие реликвии вывозятся в Москву, делаются попытки переноса мощей (эпизод с мощами св. Варлаама Хутынского, которые пытался вскрыть Иван Третий). В 16 веке происходит общерусская канонизация многих местных святых, то есть «присвоение» их Москвой, продолжаются перенос святынь, искоренение и переселение знати, истребление местного населения (поход опричников на Новгород, Псков и другие города).

Христианизация окружающих Русь земель также подрывает этническую преемственность на присоединяемых территориях.

Расширение Царства, как и Московского княжества, не нуждалось в обоснованиях, так как это считалось прирожденным правом подлинной власти. Тем более это относилось к Империи — аналогу Римской империи, для которой завоевания были способом существования. Вместе с тем, примерно с 18 века отношение к присоединяемым территориям несколько смягчается. Видимо, потому, что мифологема подчинения предков утрачивает культурный смысл (который и до этого не всегда осознавался). Впрочем, остается в силе еще одна мифологема: территория считается завоеванной, поскольку за это пролита кровь. За территорию как бы заплачено.

И все же еще в 19 веке давление верховной власти на местное своеобразие и этническую особность продолжается. Тут и ограничения в употреблении языка (Украина, Польша), и широкое привлечение нерусской знати и образованных слоев к службе верховной власти (что было и раньше), и жесткий контроль за местными начинаниями.

Таким образом, присоединение новых земель никогда не сводится только к их административной зависимости от властного центра — оно (присоединение) в течение длительного времени закрепляется ограничениями в сфере культурной (в широком смысле).

Пытаясь (с 1918 года) восстановить российское государство по меньшей мере в прежних границах, советские руководители прибегают к старым и новым методам покорения. Но теперь это нуждается в идеологическом обосновании, ибо на дворе уже 20 век. Поэтому говорят об освобождении трудящихся из-под ига эксплуататоров или от национального гнета. Так что с помощью Красной армии нерусские трудящиеся завоевывают собственную землю. Фактически то же самое декларируется и на сугубо русских землях. Если в древности уничтожались или переселялись знатные роды, то в советский период такие же действия совершаются в отношении наиболее активных слоев населения. Гонения на все религии также — и в очень большой степени — ослабляли этническое начало. Примерно до Отечественной войны поносилось все прошлое, разрушались связи с прежними поколениями — аналог обесславливания предков в древности.

Не менее важное значение имело настойчивое утверждение мифологемы единого советского народа и стандартизация так называемого советского образа жизни, что также последовательно ослабляло этническое и местное своеобразие. Разумеется, эти процессы протекали очень сложно и неравномерно. Последнее десятилетие перед распадом ситуация еще более осложнилась, вышла из-под эффективного контроля центральной власти. С каждым годом набирала скорость «предковая» мифокультурная ориентация, которая в конце концов и расчленила СССР.

Итак, был рассмотрен — по необходимости бегло и фрагментарно — завоевательный аспект российской истории со всеми его мифокультурными формами подавления этнического и локального начала. Мы показали, что характер российской власти в этом аспекте мало отличался от завоеваний в другие эпохи и у иных народов. Мы обратили внимание на специфику советского периода, когда эта линия была продолжена и, более того, распространилась на великорусское ядро, а местная особливость вытаптывалась с повышенной энергией.

Наиболее яркое выражение «предковых» ценностей в старину представлено отождествлением народа и земли (в том числе в языке). На современном языке «предковые» ценности озвучиваютя так: земля принадлежит тем, кто эту землю обрабатывает, и т. п. В 20 веке право на территорию, основанное на завоевании, в качестве ценностной мифологемы постепенно уходит не только из сферы официальных ценностей, но также из житейских представлений (что, конечно, ни в коей мере не исключает завоевательных войн в наше время).

Как уже отмечалось, «предковая» мифологема существует испокон веков и она служила морально-культурной основой сопротивления захватам. Ее обновление и придание ей юридического значения можно отнести ко второй половине 19 века. Тогда же появляются дискуссии о праве наций на самоопределение. Вероятно, это связано с выдвижением идеи национального государства как основы международной и внутренней политики таких держав, как Франция, Германия, Италия. В России эта идея формируется при Александре Третьем, но застревает на полдороге. Кроме того, большая часть мира уже «поделена». Наконец, интенсивно разрабатывается правовая тематика войны; например, на Брюссельской конференции в 1874 году, созванной по инициативе Александра Второго, происходит кодификация законов и обычаев сухопутных войн. Концепция благодетельности войн (де Местр, Мольтке и др.) уходит из официального лексикона.

В советский период игнорировать принцип самоопределения наций было невозможно. Еще и потому, что первоначальный лозунг «Фабрики — рабочим, землю — крестьянам» исходил из того же, что и принцип самоопределения наций, а именно: людям принадлежит то, что они непосредственно обрабатывают, с чем имеют дело. На древние «предковые» ценности наложилась и закамуфлировала эти ценности новая мифологема построения искусственного мира. Эта мифологема родилась из активно-созидательной европейской культуры, из развития капитализма и технического прогресса, и была взята на вооружение социалистическими учениями. Согласно этим учениям, творцом искусственного мира является трудящийся, и поэтому орудия и продукты его деятельности принадлежат только ему.

Таким образом, принцип самоопределения наций приобрел вполне социалистическую окраску. Однако, следовать этому принципу на деле советские руководители не собирались. Об этом уже было сказано выше. Остается добавить несколько штрихов. Еще в 1920 году «Правда» опубликовала сталинское указание на «глубокую контрреволюционность» агитации за отделение. В 1937 году, 7 ноября, в кругу соратников Сталин заявил: «Мы объединили это государство таким образом, что каждая часть, которая была оторвана... не могла бы существовать самостоятельно.» (Российская газета. 1992, 22 декабря, с. 4, статья А. Г. Латышева). Игнорирование этнического своеобразия русского населения продолжалось и в брежневскую эпоху. Ю. В. Андропов говорил: «Главная забота для нас — русский национализм...» (Межнациональные отношения в России и СНГ. М.: 1994, с. 58; В. Д. Соловей). Ничего иного и не могло быть, ибо еще Ленин писал: «Целью социализма является... не только сближение наций, но и слияние их.» (Полн. собр. соч. Т. 27, с. 256).

Таким образом, фактическая внутренняя политика советских руководителей на протяжении всего времени входила в абсолютное противоречие как с официальной советской идеологией, так и с общемировыми тенденциями. Вуалируя этот факт, советское законодательство и вся партийно-государственная система оказались неготовыми к тем стихийным и неизбежным процессам самоопределения, которые и привели к быстрому распаду СССР.

Основная литература

• Ванд Л. Э., Муратова А. С. Генеалогия культуры и веры: зримое и тайное. М.: Рудомино, 2000.