Жертва как созидательная основа построения культур. Любая достаточно развитая культура ограничивает, направляет в заданные русла пракультурные страсти. Это не всегда очевидно, так как четкой границы между культурой и пракультурой провести нельзя. Тем более это сделать трудно в периоды, когда культура ослабевает и те самые страсти легко преодолевают препятствия, которые им до этого ставили обычаи, стереотипы поведения, общепризнанные ценности, моральные нормы и т. п. Это периоды, когда все смешивается в доме культуры. В простонародном ее варианте ее «пра» так встроено в нее, что периодическое выпускание пракультурного пара (в общественные и семейные праздники) является правилом в самой культуре. Кроме того, многие культурные «конструкции» на самом деле представляют собою преобразованные, несколько облагороженные пракультурные установки. Например, стремление к изоляции, характерное для каких-то этапов и типов родового образа жизни, затем утвердилось в качестве основы для разделения народов, государств, разных социальных слоев, сословий, каст, и до сих пор питает недоброжелательство к инако мыслящим, инако живущим, инако верующим и т. п. А пракультурная установка на превосходство служит, без преувеличения, ведущей и морально оправданной силой и в современном мире — в экономике, политике, спорте, искусстве и т. д.

Основополагающее значение для построения любой культуры имеет «принцип жертвенности». В самом деле, коль скоро культура выстраивается так, чтобы обуздать, пронормировать, ограничить, образумить пракультурные энергии, она, культура, тем самым отказывается использовать эту энергию целиком, жертвует ею ради упорядоченности и надежности человеческого существования, ради возможностей совместной жизни. Живя в людском сообществе, благодаря диктату культуры, человек всегда чему-то себя подчиняет, в чем-то себя обуживает и смиряет — чем-то жертвует. Не исключено, что начало этому, то есть началу культуры, положил пракультурный обычай частичного поедания убитых животных и растительной пищи, — именно частичного: остальное разбрасывается, закапывается, сжигается. В таком духе можно толковать и библейский текст о запрете вкушать плоды с древа в Эдеме. Чтобы закрепить обычай частичного поедания, появились, вероятно, и обряды жертвопроношения божествам: что-то удели себе, остальное — божеству. Замечательно, что указанный обычай был распространен повсеместно, у всех народов. Потом он лег в основание специальной практики аскетизма. Ту же тенденцию можно проследить в хозяйственной сфере — в принципах экономии, бережливости... Любая мораль базируется на жертвенности. То же можно сказать о многих религиях. Жертва Христова — суть христианства.

Жертвенность издавна стараются как-то обосновать, объяснить, указать ее цель, представить ее для чего-то нужной. Все эти придумки вызваны утерей глубинных императивов пракультуры. Чтобы люди что-то делали, им приходится доказывать целесообразность их действий. Таково общество, переставшее послушно подчиняться традициям. Однако, если жертва имеет определенную цель или ее требует юридический закон, она перестает быть самостоятельной ценностью и можно предсказать, что со временем, с полной победой «разумных начал», она будет совсем изжита. Тогда прошлая и почти вся нынешняя культура будет отброшена, а ее место займет нечто иное — то, что называют «правовой культурой». Ветшающая европейская культура сдает свои владения законодательству уже несколько веков, поэтому контрасты сглажены временем и происходит взаимное сращивание законодательства и культуры, а их синтез как раз и может быть назван «правовой культурой». Другое дело, те страны, где произошло форсированное опустошение пространства культуры, а вакуум насыщается пракультурными страстями. Дабы как-то их унять, возникает законодательный бум. Наскоро вылепливается «правовое государство», в котором соблюдение законов, полезность и справедливость которых далеко не всегда очевидна, обеспечивается только силой и страхом.

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»