Оживляют ли наши фантазии неживые вещи или же они в самом деле подобны живым существам? Среди ученых-гуманитариев в ходу убеждение, что отношение людей, особенно «первобытных», к природе и вещам как чему-то живому — чувствующему и даже мыслящему — является только плодом человеческой фантазии. Каким-нибудь горам, деревьям, рекам, бытовым предметам и уж, конечно, произведениям искусства люди приписывают то, что происходит в их собственной психике. В первую очередь это характерно для художественной литературы, в которой отражено восприятие мира, родственное тем самым «первобытным»: «хмурые тучи», «весело пляшущие волны», «яростное солнце», «задумчивый сад», «горделивый тюльпан» и т. п. Примеров тому — пруд пруди. Вот хотя бы еще, на вскидку: «безвольно висящее полотенце», «бесстрашно прямая трость», «растерянного вида таз», «клыкастая батарея отопления», «зеркальный шкаф, уверенный в том, что он тоже член семьи», «спокойно опустившаяся до полу штора», «круглое зеркало в прихожей выглядело довольно глупо», «будильник настырно зудел как обиженный ребенок», «все двери в нашей квартире скрипели, и каждая при этом бормотала что-то свое» — ну, хватит...

Может ли трость, сама по себе, быть бесстрашной, а таз быть растерянным, может ли дверь не просто скрипеть, а бормотать? Разумеется, нет, хотя так они могут представляться нам, если мы склонны навешивать на окружающее наши собственные впечатления. Все так, и все же... С точки зрения естественных наук, хотя бы физики и химии, все существующее, любой природы, находится в состоянии взаимодействия с близким или дальним — это факт. Излучение и поглощение энергии, химические контакты, гравитация, давление, — на уровне ли атомном, молекулярном или как-то еще, — это повсеместное явление. То же происходит между людьми и всякого вида животными. Однако в этом случае за физико-химическим взаимодействием может стоять нечто такое, что называется сигналом, знаком, сообщением, информацией, при этом они отнюдь не обязательно содержат приказание или просьбу, — иногда это просто «поведание» о себе или еще о чем-то. Люди и животные воспринимают и усваивают информацию исключительно по-своему — это очевидно, но почему нельзя того же сказать о любой вещи, предмете, природном объекте? Разумеется, усвоение информации, то есть ее принятие, ведет к разным последствиям, в том числе ни к каким, и это усвоение может проходить множество этапов посредством целой системы «приемников», как это бывает у живых существ, но и совсем иначе, вроде поглощения и испускания микрочастиц в атоме. Нетрудно понять, что коль скоро рассмотрение ведется на абстрактном уровне передачи и усвоения «сообщений», разделение на живое и неживое оказывается весьма условным. И мы вправе полагать, хотя бы как гипотезу, что везде и всюду, кроме физико-химического, возможно взаимодействие информационное. Иными словами, все существующее, если можно так выразиться, информационно, и, с этой точки зрения, находится в каком-то единстве, а лучше сказать, — подобии. Следовательно, нельзя исключить, что человек, а пожалуй, и животное, ощущает, чувствует и как-то «понимает» не только сугубо полезное или эстетическое значение для него данной «вещи», скажем, куска земли, облака, камня или стула, а еще и то, что они сами сообщают о себе. И точно то же самое можно сказать о «вещи», которая по-своему воспринимает людей и животных, испытывает в отношении них нечто сродни ощущению. Таким образом, между всем на свете имеют место более или менее определенные отношения.

Откуда же все-таки появляется «бесстрашная» трость или «растерянный» таз? И трость, и таз о чем-то несомненно сообщают нам, но мы, люди, не можем перевести их сообщения на наш язык, на наши понятия буквально. Мы в состоянии сделать это только очень приблизительно, с помощью сравнений, метафор и прочих ухищрений. Но ведь и переводы текстов с языка на язык, особенно текстов бытовых, разговорных и художественных удаются с большим трудом, а чаще всего вообще крайне неточны. Так что переводчик сплошь и рядом вынужден нести «отсебятину» и привязываться к культуре и речевым стандартам того читателя (слушателя), для которого он переводит. Так мы переводим и те сообщения, которые получаем от трости и таза, если, впрочем, мы вообще способны такие сообщения непосредственно принимать, — обычно на это горазды поэты и писатели, да и то не все...

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»