О милосердии и черствости (психологический и культурологический аспекты). Наверное, каждому хорошо известно, хотя бы «теоретически», что наряду с людьми черствыми есть люди милосердные, милостивые, добрые. Впрочем, эти очень разные склонности могут сочетаться в одном человеке, и притом самым замысловатым образом. Он, скажем, не моргнув, проходит мимо нищего калеки, но спит со своей собакой. Оставив профессиональным психологам подобного рода сложные случаи, попробуем разобраться в более простых: прежде всего посмотрим, что систематически происходит в психике у сугубо черствого и подлинно милосердного человека. (Заметки с описанием предложенных нами функциональных моделей восприятия и понимания см. под рубрикой «Индивидуальность, личность»). Как и в других заметках, картину психики будем представлять себе следующим образом:

Личность (индивидуальность) исчерпывается собственным и несобственным Я; индивидуальность характеризуется, в основном, первым Я, а второе Я то и дело совершает вылазки и нарушает цельность собственного Я. Все впечатления испытываются на совместимость с наличным, стремящимся к целостности содержанием психики (собственное Я): не прошедшие испытания отправляются на психические задворки — в несобственное Я, а прошедшие усваиваются собственным Я, отождествляются с ним. В заметке «О гордости. Дополнительные подробности о психическом механизме восприятия и понимания. Культурологический и психологический аспекты» в рубрике «Индивидуальность, личность» мы уточнили эту картину понятием порога, который препятствует свободному усвоению любого впечатления. Все, что оказывается «ниже» порога, отметается в несобственное Я, а впечатления, преодолевающие порог, то есть выдерживающие проверку на совместимость, попадают в собственное Я.

В первом приближении этого достаточно, чтобы понять, пусть и очень упрощенно, различие между черствым и милосердным человеком. А именно: у черствого порог гораздо выше, чем у милосердного. Поэтому у доброго человека содержание собственного Я объемнее и разнообразнее, личность отождествляет себя с более обширным окружающим. У А. С. Пушкина есть образ пророка, который внемлет даже «гад морских подводный ход», — это, конечно, и образ настоящего поэта. В христианстве сложился тип святого, готового все понять, на все откликнуться, всех простить, считая только себя виноватым. Попытка живописать подобный взгляд на мир и самого себя есть у Ф. М. Достоевского в «Братьях Карамазовых» (прощание умирающего брата Зосимы).

У милосердного «объем» несобственного Я сравнительно меньше, чем у черствого, поэтому милосердный более целен, психически крепок, не так подвержен психическим патологиям и страшным сновидениям. Величина порога в какой-то мере врожденна, но в сильной степени корректируется воспитанием и жизненным опытом, наконец, порог, вероятно, меняется в зависимости от ситуаций. Порог сравнительно более высок у людей с повышенным желанием превосходства, так что черствость часто соседствует с тщеславием и гордостью. Черствый человек ограниченно, весьма выборочно воспринимает окружающее и склонен к изоляции.

Примечательно, что национальной и сословной (классовой) культурой, как правило, одинаково поддерживается как закрытость, так и открытость, но направлены они по разным адресам. Человеку надлежит отстраняться от инонационального, иносословного, заведомо означенного как чужое и чуждое, и, наоборот, желательно иметь расположение к тому, что считается своим, нашим. Так диктует культура. Изъясняться об этом подробнее не имеет смысла — все и так это знают. Поскольку национальная и сословная культура обычно ориентирует людей на консолидацию, в ней изобретаются способы изоляции, укрепляются установки на превосходство, создаются условия для отождествления (идентификации).

Еще несколько слов об отождествлении. Эта способность пракультурна и заложена от рождения. Лишь благодаря ей мы усваиваем новые впечатления, логично мыслим, сохраняем самоцельность. Способность к отождествлению расширяет наши связи с миром, выводит нас за пределы своего тела, и, вместе с тем, позволяет оставаться самим собою. Способность к отождествлению развивается, когда воспитывается небрезгливость, любопытство, доброжелательное, хотя бы поначалу, отношение к ранее неизвестному. Добрый человек, в котором данная способность развита в высокой степени, фактически обладает неким «секретом отождествления», естественным образом обнаруживая в вещах, впечатлениях что-то общее, родственное. Такой человек представлялся идеалом в христианстве и не случайно оно сразу же восстало против догм национальных культур. Однако дальнейшая история христианства свидетельствует о забвении этого идеала многими христианами — и это было неизбежно, так как большинство людей не в состоянии наладить сносную жизнь вне национальных культур и государственных форм. (Заинтересовавшимся рекомендуем гл. 1, 5, 6 книги «Генеалогия культуры и веры: зримое и тайное»).

См. также:

• Рубрикатор тем «Гуманитарного синтеза»